Сеть Алисы

Возможно, Виолетта хотела подбодрить пациентку. Когда она застелила кровать чистой простыней и надела фартук с перемычкой на груди, явно сохранившийся со времен Красного Креста, голос ее обрел властность медицинской сестры. Стараясь не смотреть на разложенные сверкающие инструменты, Эва разделась от пояса — сняла нижнюю юбку, чулки, панталоны — и улеглась. Было холодно. Очень.

— Опий. — Виолетта откупорила пузырек, и Эва, послушно разомкнув губы, проглотила несколько капель. — Предупреждаю, будет больно.

Тон ее стал безапелляционным, и Эва вспомнила слова Лили: Вероятно, она решила, что лучше уж расстрел, чем скатывать бинты для Красного Креста. Поверь, чем бы медсестра ни занималась, она не сможет обойтись без пилежки. Почему-то сейчас это успокоило.

Виолетта протерла инструменты и руки чем-то едко пахнущим, потом взяла какую-то металлическую штуковину и подержала ее меж ладоней.

— Врачи никогда не согревают инструменты, — сказала она. — Вот им бы засунуть холодную железяку.

Опий уже подействовал. Комната поплыла, тело налилось тяжестью.

— Ты это уже делала? — Собственный голос показался Эве далеким.

— Один раз, — буркнула Виолетта. — В начале года помогла Орели, младшей сестре Антуана. Она была проводником наших курьеров — местные вызывают меньше подозрений. Но вот однажды угодила в лапы солдатни, решившей позабавиться. Ей всего-то девятнадцать. Родные ее обратились ко мне, когда выяснилось, что подонки ее обрюхатили.

— Она это… перенесла? — Эва смотрела на металлическую штуковину в руке Виолетты.

— Да. И сразу вернулась к нашей работе. Отважная девочка, что и говорить.

Раз она сумела, я тоже смогу, — подумала Эва, однако вздрогнула, когда Виолетта раздвинула ей ноги.

— Приготовься.

Виолетта постаралась согреть крючок, но все равно возникло ощущение, будто Эву проткнули сосулькой. Потом ошпарило острой болью.

— Лежи спокойно, — последовал приказ, хоть Эва не шевельнулась.

Она чувствовала, как в ней копошатся, но, казалось, это происходит где-то очень далеко. Боль то накатывала, то отступала. Холодно. Эва закрыла глаза, желая, чтоб все это было не с ней. Лежи спокойно.

Вот, железяка ушла. Все закончилось? Или нет? Виолетта что-то говорила.

— …будет кровотечение. Ты не боишься крови?

— Я ничего не боюсь, — с трудом проговорила Эва — онемевшие губы не слушались.

Виолетта скупо улыбнулась:

— Да уж, спору нет. А при нашей первой встрече я подумала: через неделю она сбежит домой к мамочке.

— Больно… — Эва не узнала свой голос. — Болит…

— Понятное дело.

Виолетта вновь поднесла ей склянку с опием.

Горечь. Почему в Лилле все отдает горечью? Только у Рене сытная еда, восхитительное вино и сладкий горячий шоколад, а то, чем питаются они с Лили и Виолеттой, прогоркло и вонюче. В этом городе все наоборот: зло вкусное, а добро — будто желчь.

Виолетта убрала окровавленные салфетки, подложив свежие Эве под бедра и между ног.

— Ты молодец. Лежи тихонько.

Зазвонили колокола, приглашая на вечернюю службу. Кто-нибудь ходит в церковь? Кому тут помогут молитвы?

— С ее очарованьем черным, С кортежем дьявольских страстей, С отравой, слез ручьем позорным И стуком цепи и костей… — Эва поняла, что зачем-то цитирует Бодлера.[6]

— Ты бредишь, — сказала Виолетта. — Постарайся лежать спокойно.

— Да, брежу. Я и так не шевелюсь, командирша ты чертова.

— Вот она, благодарность.

Виолетта укрыла Эву одеялом.

— Мне холодно.

— Я знаю.

И тут Эва разрыдалась. Не от горя или боли. От облегчения. Будущее вырвалось из хватки Рене Борделона, и слезы хлынули проливным дождем.

Утром стало полегче.

Виолетта подготовила список инструкций.

— Кровотечение может возобновиться. Держи под рукой побольше чистых тряпок. А это от боли. — Она вложила пузырек с опием в руку Эвы. — Я бы осталась и присмотрела за тобой, но сегодня должна вернуться в Рубе. Есть срочные донесения, которые надо переправить через границу.

— Понятно. (Работа есть работа.) Будь осторожна, Виолетта. Ты говорила, последний раз тебя обыскали с головы до ног.

— Если что, пойду другим маршрутом. — Виолетта никогда не выказывала страх, даже если боялась. В этом они с Эвой были похожи. А бояться стоило — немцы поняли, что в районе действует шпионская сеть, и ужесточили досмотр на пропускных пунктах. — Ты-то сумеешь отвертеться от барышника? Нужно время, чтоб все затянулось.

— Скажу, обильные месячные. У него это вызывает брезгливость.

Пожалуй, неделя покоя ей обеспечена. Виолетта поджала губы.

— А как ты собираешься избежать повторения?

Эва поежилась.

— Не знаю. Прежний способ не помог.

Не дай бог снова пройти через это. Ни за что на свете.