Сервер и дракон

Влюбленный Париж

Туда Антти отправила, разумеется, мать.

– Тебе нужно немного шика. Посмотри на свои руки и резиновые сапоги, так ты никогда не найдешь себе жену.

Он ей не поверил, но все равно поехал. И вскоре уже вышел из автобуса в Бове и увидел самый красивый город в мире. Антти этого не знал, но Париж посмотрел на него: на грязные соломенно-желтые волосы, грубые ботинки, клетчатую рубашку и джинсы, на сорокалетнее румяное лицо; и влюбился.

Сначала Париж просто кокетничал с ним, скромно, как придворная дама, которая намекает, что под длинной юбкой у нее есть щиколотки. Антти увидел резной камень, кованые балконы, шумные набережные. После поездки в душном автобусе игривый ливень освежил его. Везде пахло свежим хлебом. Круассаны и эклеры продавались на каждом углу. Мимо пробегали элегантные женщины, оставляя после себя шлейф разнообразных парфюмов. А вот ни единой собачьей какашки не было.

Толпа протащила его мимо маленького хостела, который забронировала мать, и унесла к «Ритцу» на Вандомской площади. Не понимая, как лучше, он принял ключи от снятого на неделю императорского люкса от консьержа с карандашными усами (на самом деле, консьерж принял его за гонщика «Формулы-1»).

На следующий день город слегка накрасился для первого свидания. Он привел Антти в Лувр сразу после восхода. В воздухе парила дымка, и свет лился сквозь стекло пирамиды, как прекрасное шардоне. Будто случайно он миновал очередь и вошел в Львиные ворота, пока искал туалет. То и дело моргая, он прошел по Галерее Аполлона. Золото и картины были как целое море красоты, в котором он тонул. Он поднял N95, чтобы сделать несколько снимков для матери, но это было слишком.

Париж улыбнулся ему своей самой кокетливой улыбкой – в крыле Денон, где хранится самая знаменитая из улыбок, – но Антти даже не заметил. Измученный и растерянный, он выбрался из бесконечных коридоров и сел за столик рядом со статуями на балконе кафе Лувра. Он увидел человека с серьезным лицом, в котором сразу же опознал еще одного финна, пытавшегося читать путеводитель.

Сакари был полицейским и приехал в отпуск. Выглядел он так, будто вся тяжесть мира давила ему на плечи, а в его впалых щеках было что-то дикое. Но Антти очень обрадовался компании земляка в этом странном месте. Слово за слово, и они решили выпить стаканчик-другой, сначала в баре «Харрис», потом в баре «Хэмингуэй» в «Ритце». Удивительно быстро они пришли в состояние нормального финского опьянения с той особой остротой, которую ему придает пребывание за границей: все, что казалось хотя бы чуть-чуть иностранным или незнакомым, немедленно удостаивалось сотен perkele и saatana.

Это Сакари придумал пойти смотреть на девиц в «Крейзи Хорс». Позднее Антти вспоминал женщин, одетых только в разноцветные огни. Напрасно он пытался помешать Сакари залезть на сцену и пощупать девушку в удивительно открытой военной форме.

Потом вдруг каким-то образом прошло несколько часов, и они с Сакари зачем-то боролись в Люксембургском саду, рядом с прудом. Дети в маленьких лодочках кричали от восторга, но влюбленные (а с ними и Париж), которые сидели на оливковых металлических стульях, смотрели укоризненно. Когда Сакари швырнул Антти в пруд, сымпровизировав полный нельсон, явился жандарм и решительно выпроводил их из сада.

В метро Антти заснул, слушая задушевную песню «Пинк Флойд» в исполнении гитариста. Сакари разозлился, что никто не смотрит ему в глаза, и вышел на неправильной остановке. Антти больше никогда его не видел.

На следующий день Париж наконец явился Антти в образе женщины. Она попросила прикурить на берегу Сены. Она была прекрасна, даже несмотря на похмелье: ноги ее были подобны аркам Пон-Нёф, нос был так же прям и совершенен, как обелиск на площади Согласия. Ее улыбка была похожа на ту, знаменитую, которую он видел в Лувре. И он наконец улыбнулся в ответ.

Они не знали ни одного общего языка, но это, казалось, не имело значения. Они смотрели на речные суденышки с моста Искусств и играли в петанк на горячем песке Арен Лютеции. Когда она засмеялась при виде таксы, с плеском обрушившейся в Сену, у него подпрыгнуло сердце.

Ночью они занимались любовью в его люксе, и все десять тысяч огней Эйфелевой башни пробегали по ней вверх и вниз, будто небесный бенгальский огонь.

А утром он посмотрел на ее спящую фигуру, идеально подходящую к ее телу, и в его сердце поднялся знакомый ужас: тот, что преследует мужчин Похьянмаа и говорит, что где-то есть конец пьянству и тяжелой работе. Он тихо, чтобы не разбудить ее, собрал вещи и сел на автобус до Бове. Когда самолет улетел из Франции, Антти ощутил странную смесь тоски и свободы.

Гнев проснувшегося Парижа был ужасен. Позже полиция спорила, как именно начались беспорядки и кто поджег сотни автомобилей. Но ведь дело происходило в Париже – кто же это мог быть, как не отвергнутая женщина?