Сергей Николаевич Булгаков

Единство божественной и тварной Софии – это у Булгакова защита всемогущества Бога против человеческой свободы и ее потенциала, способного уничтожить творение. Кроме того, Булгаков хочет обеспечить участие в божественности каждого человека, знает ли он это или нет. Понятие человеческого достоинства у Булгакова основано не только на наличии «данной автономии» в самоопределении, но и на наличии единосущия божественной и человеческой природы. Но если Бог может создать автономное ипостасное бытие, человеческую личность, по принципиальной аналогии с Собой, как образ Божий, то почему бы ему не быть в состоянии создать по аналогии автономную природу? Не достаточно ли было постулировать аналогию божественной и человеческой природы и показать, что человеческая природа и телесность также являются творениями Бога (а не злой материи)? Если бы Булгаков был более последовательным в определении понятия сообразности, творчества и соотношения, в их противоположности причинности (Фома Аквинский) и эманации, софиология избежала бы обвинений в монизме и пантеизме: «Вообще, идея Творца и творения в переводе на язык механической каузальности со всем не нуждается, ибо имеет для себя иную, свою собственную категорию сообразности, поскольку творение в себе содержит живой образ Творца и соотносится с Ним»[436].

Тем не менее Булгаков остается верен своей концепции личности как основного принципа бытия, которую он определяет в качестве постоянного взаимодействия между «духом» и «природой». По его словам, личность есть данная онтологическая реальность (в соответствии с учением о Троице), которую человек не должен достичь в будущем, но которая у него есть и позволяет ему формировать мир в силу его личной автономии, вступая во взаимосвязь с другими лицами и не в последнюю очередь благодаря сотрудничеству со своим Творцом.

Бердяев стремится к абсолютным решениям. Называя себя философом свободы, творчества и «персоналистического социализма», он, похоже, боится сложностей и различий в межличностных отношениях, даже если утверждает, что ценит их. Булгаков же знает, что без сложных межличностных отношений мы не знали бы свободы и творчества вообще. Творчество вырастает не из простых решений, а из сложных, межличностных и мудрых решений. Ключевое слово Булгакова, как известно, мудрость – София. Это очень важное понятие его тринитарной философии, и оно очень тесно связано с понятиями личности, межличностности (соборности) и творчества. Даже если софиология Булгакова «гарантирует счастливый конец», то она обосновывает разнообразие, а не однообразие.

Итак, наконец, мы можем понять глубокий смысл наблюдения З. Н. Гиппиус, приведенного в начале этой статьи. Действительно Бердяев и Булгаков, как вода и огонь. В то время как Бердяев отчаянно пытается победить зло, Булгаков фокусируется на всех возможных вариациях блага. Но это две стороны одной медали. Булгаков говорит в письме 1937 года Бердяеву: «Близость и дальность есть то антиномическое и которое как-то между нами существует. И соединяет и разделяет, различает и противопоставляет. Удивительно ли, что с выявлением индивидуальности, с годами, все глубже и резче обозначаются обе стороны антиномии? Со своей стороны, я люблю антиномию, [почему] чувствую в ней огонь жизни, который, думается, существует и в нашем и»[437].

Бердяев и Булгаков были оригинальными мыслителями, всегда объединяемыми неким и. Желание Гиппиус, чтобы они поскорее вступили в интеллектуальную дуэль, а не показывали свое единство, осуществилось, и таким образом действительно зажглись искры «того подлинного религиозного огня»[438], ощутимые до сегодняшнего дня.

Соборность и проблема переводимости: Сергей Булгаков и Густав Шпет [439] Т. Г. Щедрина

В «Новой философской энциклопедии» «соборность» определяется как «понятие русской философии, означающее свободное духовное единение людей как в церковной жизни, так и в мирской общности, общение в братстве и любви». Далее говорится, что «термин не имеет аналогов в других языках»[440]. Автор этой статьи В. В. Лазарев также утверждает, что «Бердяев указывает на непереводимость понятия соборности на другие языки и для западного его усвоения вводит термин “коммюнотарность” (от фр. commune – община, коммуна)».