Сергей Нечаев

Как-то сразу стало ясно, что нет другого пути, кроме революции. Еще недавно, скажи это любому из них в отдельности, он отшатнулся бы от чуждого жуткого слова: революция. А теперь, наоборот, каждый почувствовал себя просто и тепло, словно вернулся в родную дружную семью.

Крепко пожал Павлову руку хозяин дома, Петр Гаврилович Успенский. Успенскому было всего 24 года. Из-за недостатка средств пришлось ему уйти из университета.

На его квартире стала собираться молодежь. Они еще не задавались никакими определенными целями, хоть и бродило уже в них глухое недовольство существующим порядком.

Как раз в это время из-за границы приехал Павлов. Вот почему так легко удалось ему убедить и увлечь своих слушателей.

— От слов пора перейти к делу, — сказал Успенский. — Революции нужна организация. Мы не будем последними, кто вступит в нее.

…Так возникло в сентябре 1869 года в Москве революционное общество «Народной расправы».

ОРГАНИЗАЦИЯ РАЗВОРАЧИВАЕТСЯ

На следующий день Кузнецов собрал близких друзей, с которыми вместе учился в академии. Еще полный вчерашнего возбуждения прочел прокламации Нечаева, Бакунина, листки «Народной Расправы» и восторженно рассказал о создании революционного общества. Вокруг Кузнецова образовался новый кружок из пяти человек. Скоро каждый из них создал еще пятерки вокруг себя. Но члены каждой из них не знали, из кого состоит другая пятерка.

С руководителями общества кружки сносились только через своего организатора. Так устроена была конспиративная организация. Этим надеялся Нечаев обеспечить «Народную Расправу» от провала.

Недели через три на квартире Успенского собралось необычное общество. Какой-то монах в длинной до пола рясе кротко убеждал возбужденного офицера, поминутно хватавшегося за шашку. Возле, внимательно прислушиваясь к их спору, стоял молодой паренек в крестьянской одежде. Вдруг он фамильярно хлопнул офицера по расшитому серебром эполету.

— Да будет вам… ясно. А вот тебе придется сʼездить в Тулу. Организация растет прямо не по дням, а по часам… Я вчера вернулся из Ярославля; там уже создано отделение. Видел новую листовку? Сейчас принесу…

И крестьянин вышел в другую комнату.

Монах сказал:

— Знаешь, он последние дни спит не больше двух часов в сутки. Кажется, он одновременно находится в десяти местах. Что за дьявольская энергия! Завтра он опять выезжает в провинцию. Впрочем, он всегда был такой. Еще мальчиком так же упорно работал, когда решил вдруг добиться грамоты. И за несколько лет из самоучки превратился в учителя.

— Как самоучки? Почему ж его в детстве не учили?

— А кому было учить? Отец — крепостной крестьянин, маляр. Малярное дело у них из рода в род передается. Грамоту там не очень ценят. Сережу девяти лет отдали уже на фабрику…

— На фабрику?

— Ну да. Жили они в Иванове[1]. Это известный фабричный район. Был он посыльным мальчиком при конторе. Испытал немало издевательств и побоев. Там-то он и понял, что без грамоты всю жизнь ему рабом оставаться. Тогда он фабрику бросил. Стал учиться. Чтобы с голоду не умереть, работал маляром и в шестнадцать лет уже весь гимназический курс сам прошел.

— Но почему он учителем стал?

— Он, конечно, мечтал дальше, — в университет, — итти. Но денег не было. Пришлось от университета отказаться и держать экзамен на народного учителя.

— Да… Видно, суровую школу прошел человек…

Молодой крестьянин вернулся с листком в руках.

— Мы уже достаточно сильны. Общество должно узнать о нас. Нужно отпечатать и распространить эту прокламацию.

Офицер прочел: «От сплотившихся к разрозненным». Внизу подпись: «Народная Расправа».

Вошел Успенский.

— Касса все пополняется. Кому нужны деньги на поездку? Да, во Владимире уже создана организация. На днях еду в Нижний. У меня там старые друзья… А это что, листовка? Ну, что же, давай… надо ее распространить… Павлов, а ты можешь уже и переодеться, — обратился он к крестьянину. — Вообще, кому сейчас гардероб не нужен для дела, складывайте в этот шкаф.

* * *

…Однажды Прыжов, член «Народной Расправы», вошел расстроенный и мрачный. Это бросилось сразу в глаза.

— В чем дело?

— Иванов болтает всюду о «Народной Расправе».

— А ты б его остановил.

— Он говорит, что ему надоела эта история, он уйдет из организации…

— Вот как. Ну, если он сейчас не сдерживает себя, так потом уж и вовсе…

— Он и сам намекает, что собирается итти с повинной…

— Предать нас?!

— Может, он только так это…

— Нет, он выдаст.

— Иванов — предатель.

— Что же делать?

На этот раз так ничего и не решили. Но через несколько дней известия оказались еще тревожнее. Иванов отказался притти на заседание комитета и продолжал по всему городу разносить слухи об организации. Наконец, Павлов сурово произнес:

— Выход один…

Все тревожно обернулись.

— Придется убить его.

— Но…

— Он же товарищ…

— Интересы революции выше интересов личности…

Успенский поддержал:

— Если пощадим его, провалится организация.

Смертный приговор был вынесен.

* * *