Сердцедёр

Жакмор следил за Ситроеном. Тот, опустив голову, уже еле-еле ползал от усталости. Наконец, обессилев, он сел. Взгляд его упал на круглый столик.

— Что же ты задумал? — спросил Жакмор.

— Га! — сказал Ситроен и потянулся к столику. Слишком далеко. Тогда он подполз к нему и, смело ухватившись за край, встал на ножки.

— Ты победил. Именно так и надо поступать, — сказал Жакмор.

— О, га! — ответил Ситроен, но перестал держаться и упал на попку. Вид у него при этом был крайне удивленный.

— Ну вот, не надо было отпускать. Это нетрудно. Представляешь, через семь лет ты пойдешь к первому причастию, через двадцать закончишь учиться, а еще через пять женишься, — сказал Жакмор.

Ситроен не очень уверенно покачал головой и снова легко встал.

— Хорошо, молодец, нужно будет предупредить сапожника и кузнеца. Знаешь, здесь довольно сурово воспитывают детей. Но, с другой стороны, лошадей же подковывают, и им от этого не становится хуже. Впрочем, как мать пожелает, так и будет.

Он потянулся. Ну и жизнь. И совершенно некого подвергнуть психоанализу. Служанка не уступала по-прежнему. На этом фронте ни малейшего продвижения.

— И к кузнецу сведу вас, ребятки, а то что-то давненько не был в деревне, — сказал Жакмор.

Ситроен продолжал вертеться вокруг столика, но теперь он не ползал, а ходил.

— Подумать только, как ты быстро учишься. Кто знает, может разовьешься быстрее намеченных мною сроков. По крайней мере, будет с кем бродить по окрестностям.

Ноэль и Жоэль закапризничали, и Жакмор взглянул на часы.

— Так и есть, время кормления пропущено. Что же вы хотите, ведь каждому иногда случается опаздывать.

Жоэль заплакал. Ноэль вторил ему. Третий брат, не двигаясь, холодно посматривал на них.

Была уже половина четвертого, когда пришла Клементина. Жакмор по-прежнему сидел в детской. Казалось, происходящее совершенно не трогало его, он будто и не слышал дикого рева близнецов. Ситроен тоже не выказывал ни малейшего беспокойства. Устроившись у Жакмора на коленях, он забавлялся его бородой.

— Наконец-то! — сказал Жакмор.

Левая штанина брюк Клементины была совсем разорвана. На скуле багровел огромный синяк.

— Я смотрю, вы неплохо развлекались, — сказал Жакмор.

— Да, ничего, — холодно ответила она, — а вы?

Уверенный тон ее голоса резко контрастировал с физическим возбуждением, которое еще трепетало во всем ее теле.

— Ну и галдеж, — спокойно заметила она минуту спустя.

— Ясное дело, они голодны. Вам известно, что дети нуждаются в вас ничуть не меньше, чем ваши любимые камни?

— Раньше прийти я не могла, — ответила она. — Так, сначала накормим самого спокойного.

Она взяла Ситроена с колен Жакмора и устроилась в кресле. Психиатр скромно отвернулся. Ему было неловко смотреть, как она кормит, из-за сеточки голубых вен, покрывавших очень белую кожу. И потом, он считал, что кормление несовместимо с истинным назначением груди.

— Знаете, а он ходит, — внезапно сказал психиатр.

Клементина вздрогнула, и сосок выпал изо рта ребенка... Тот не заплакал, а стал терпеливо ждать.

— Ходит?

Она положила ребенка на пол.

— А ну-ка!

Ситроен схватился за брюки Клементины и встал. Слегка сбитая с толку, она снова взяла его на руки. Жоэль и Ноэль, рыдая, ползли к ней на четвереньках.

— А они? — спросила Клементина.

— Они — нет, — ответил психиатр.

— Хорошо, — удовлетворенно сказала она.

— Вы, по-моему, недовольны, что он пошел? — спросил Жакмор.

— Слава Богу, пока они еще не могут уйти далеко, мои птенчики, — прошептала она.

Ситроен насытился. Клементина подхватила Жоэля и Ноэля и устроила их у груди. Жакмор поднялся.

— Но вы ведь по-прежнему любите их, правда? — спросил он.

— О, они такие славненькие, — ответила Клементина, — и так нуждаются во мне. Вы куда-нибудь собираетесь?

— Нет, хочу немного отдохнуть.

— Но потом обязательно зайдите к кузнецу. По поводу Ситроена, — сказала Клементина.

— Почему вы хотите воспитать их как деревенских мальчишек?

— А почему бы и нет? — сухо промолвила она. — Вы что-то имеете против?

— Имею, — ответил Жакмор.

— Какой вы, однако, сноб! Мои дети будут такими как все. Жакмор вышел из комнаты. Ситроен следил за ним, и лицо его было мрачным, как у каменного святого после бомбежки.

III

Вошла служанка,

— Чего прикажете? — спросила она.

— Возьми детей, перепеленай и уложи, — велела Клементина. Внимательно посмотрев на служанку, она добавила:

— А ты неважно выглядишь.

— Вы и впрямь так считаете?

— И все спишь с Жакмором? — спросила Клементина.

— Да, — ответила служанка.

— Чем же он с тобой занимается?

— Ну, как... он меня трахает, — сказала служанка.

— А спрашивает о чем-нибудь?

— Еще бы. Я даже и почувствовать толком ничего не успеваю, а он уже тут как тут со своими вопросами.

— Никогда не отвечай и не спи больше с ним.

— Мне все время хочется, — призналась девушка.

— Фу, какая гадость. Вот сделает он тебе ребенка, тогда будешь знать.

— Пока вроде нет, — сказала няня.

— Не зарекайся раньше времени, — вздрогнув, заметила Клементина. — Одним словом, лучше не спи с ним, ведь о тебе же забочусь. До чего же мерзко это все.

— А по мне, так ничего особенного.

— Ладно, убирайся, — сказала Клементина.