Сердце Сумрака

Но раньше произошло две вещи: во-первых, дверь кафе распахнулась, и на пороге показались несколько Темных. Во-вторых, Матвей, словно в прорубь, нырнул через стол в Сумрак – за тающим следом воронки. Мобильник он бросил на стол.

Валентина поймет, что случилась беда, – и найдет их. Если успеет.

– Дневной Дозор! – прогремел голос – Никому не двигаться!

Взмах ресниц – и Темные уже заполнили кафе. Лина испуганно пискнула, стакан морса выскользнул из ее пальцев и вдребезги разбился об пол.

* * *

Москва-Сити, 52-й этаж башни «Эволюция»,

Московское бюро Инквизиции

23 сентября 2015, 22:16

– Напрасно ты так строг к Вале, Артем, – вздохнул Кролевский, – она стремится сделать карьеру в Дозоре. В этом нет ничего предосудительного. Хочешь коньяку?

Он достал из стола бутылку и стаканы.

Локшин покачал головой:

– Я не делаю разницы между ней и Тайпаном.

– Но зачем этот холод? Они же оба когда-то были твоими товарищами.

Кролевский зажег сигару, сел в кресло, подслеповато сощурив глаза под густыми бровями, словно старый пес у камина. Он явно был не прочь почесать языком. Артем стоял у окна, глядя на ночной город внизу. Он чувствовал неизъяснимое нервное напряжение, словно где-то внутри звенела туго натянутая струна. С самого начала в этой истории что-то пошло не так, и с каждым днем дела портились.

– Мне не нужна дружба с Иными, – сказал он, сложив на груди руки, – мне нужен контроль над ними.

– Добрые отношения с дозорными полезней для нашего дела, – возразил Натан Иванович.

– Добро в нашем мире наказуемо. Впрочем, зло не счастливей добра. Мой выбор – нейтралитет.

– А мне иногда кажется, – старик сделал глоток коньяка, – что ты неравнодушен к Вале.

Силуэт Артема на фоне ночного города замер.

– Да и что с того, – продолжал Кролевский, – кто я такой, чтобы запрещать вам чувства. Из чувства к женщине рождаются только лучшие порывы, испортить их можно лишь гнусностью характера. Это же не о тебе? Если любишь – действуй. Можешь даже покинуть Инквизицию, если работа мешает чувствам. Слова не скажу, клянусь. Валя – восхитительная девушка.

– Ошибаетесь, Натан Иванович. Я презираю сантименты.

– За дурака-то меня не держи, – улыбнулся глава Московского бюро, – я все вижу – ты влюблен, и ты пристрастен.

Он налил себе еще коньяка.

– Беспристрастность, – подавив эмоции, проговорил молодой Инквизитор, – это идеал, коего нельзя достичь, к нему можно только стремиться. Я избрал удел судьи. И я не отступлюсь от него.

– Даже ради любви?

Артем лишь раздраженно повел плечами в ответ.

– Когда-то давно я тоже был влюблен, можешь себе представить, – меланхолично сообщил Натан Иванович, делая глоток из стакана. Локшин ждал продолжения, но шеф ничего не добавил. Он печально смотрел на пламя светильника – одинокий, ссутулившийся, как старый ворон. Тогда Артем заговорил вновь, и город под его ногами стрелял в хмурое небо электрической дробью огней.

– Я не даю преференций ни Свету, ни Тьме. Я заставил себя забыть, что был когда-то Светлым, я теперь Серый, как и вы. Равенство. Спокойствие. Мир! Добрый, радостный мир. Долгая счастливая жизнь. Ради этого я готов на все – и пусть обе стороны меня ненавидят и проклинают. Фанатик? Да, я фанатик. Но я не делаю ничего для себя, я абсолютный альтруист. Моя любовь – для всех Иных в этом мире, а не для кого-то одного. И к Светлой целительнице, и к Темному вампиру.

Кролевский подошел к нему и встал рядом, положив на плечо руку:

– Артем, любовь к Дозорам не входит в наши служебные обязанности. Мы – администраторы. Плотина, что удерживает мир от кровавой бойни. Мы не должны пытаться изменить Свет и Тьму, заставить их полюбить друг друга. Они всегда будут порознь, в этом есть важный смысл, диалектика. Мы стражи, а не лекари.

– Нет, Натан Иванович, мы не просто сторожа. Мы особая порода среди Иных. Иные среди Иных. Наша миссия очень важна. Вот увидите, я докажу вам.

– Но, мальчик мой, никто из нас не может любовь к одному подменить любовью для всех. Это разные чувства, в чем-то даже противоположные: стремление обладать кем-то, с душой и телом, – и абстрактное стремление отдать всего себя другим.

– Уж простите, но для абсолютного альтруиста ваши слова звучат смешно…

А где-то далеко внизу, на одной из ярко освещенных ночных улиц, Валя села в белую «Хонду», и Марина завела двигатель.

– В офис? Или домой?

– На работу, – устало ответила начальник Особого отдела, – ночь только началась.

– Ты что, плакала, Валюш?

– Пустяки… дождь…

– Он был там?

Валентина кивнула, глядя вниз, на носки своих белых туфелек.

– Валя, – тихо проговорила Марина, – можно вопрос? Ты любишь Артема или нет?

Дождь барабанил о стекло «Хонды» – а в салоне было тепло и пахло тонкими духами. Сквозь влажный туман алым глазом мигал светофор. Машина тронулась с места, рассекая бескрайнюю лужу, словно корабль по реке.

Марина не дождалась ответа. Валя молча смотрела на бегущие по стеклу струи дождя.

* * *

Тульская область, город Ефремов,

кафе «Южный полюс»