Седьмое небо

– Честно сказать, Буян, я очнулся полчаса назад в трамвае… – с загадочно-насмешливой улыбкой начал Костя, и не ведал Василий, что за этой улыбкой он прячет свой страх. – Вышел, сам не понимая, где я нахожусь, и только спустя минут десять понял, что стою на углу Пестеля и Литейного… тогда и решил, что раз неведомые силы привели меня сюда, то непременно нужно зайти к тебе… Ты всегда поможешь советом…

Вася расплылся в довольной ухмылке и с готовностью кивнул, пряча своё удовольствие за огромной кружкой: действительно пофилософствовать он любил, как и дать кому-нибудь ценный совет, впрочем, без лишней лести – советы его и впрямь имели вес, почти такой же, как и советы дедушки Крылова.

– Ну, и что у тебя случилось? – с видом врача-психолога осведомился он; Костик несколько замялся, но всё же начал тот страшный разговор, которого он до сих пор боялся…

Уже метель поглотила две маленькие, тщедушные фигурки, проглотила их даже не заметив, растворила, стёрла, словно их никогда и не было…

– Я вчера после работы отправился с одним моим коллегой выпить пивка, и так получилось, что мы встретили одну его знакомую, с которой, впрочем, он знаком очень посредственно, – медленно начал Костя, с трудом восстанавливая события прошлого вечера. – Коллега мой представил нас. Девушку звали Оксаной. Как оказалось, она дочь одного очень влиятельного чиновника, владельца сети престижных ресторанов и так далее… Вздорная, избалованная особа, но что-то есть в ней, что манит неизъяснимым магнитом…

При этих словах Василий весь подобрался: со своей неустроенной любовью он питал буквально безудержный интерес к сердечным делам ближних: помочь кому-нибудь с признаньем, сосватать, подсказать дальнейший план действий – всё это было для него не официальным хобби, которое он очень любил, а ещё он умел слушать, поэтому все непонятые влюблённые сразу же бежали к нему излить свои горе и страдания, поплакать в жилетку, так сказать. А Константин, между тем, хотел рассказать ему совсем об ином… он вдруг чётко вспомнил лицо и повадки Оксаны, которая пленила его этой ночью жутковатым сочетанием чистой детской наивности и циничной наглости, прожжённым высокомерием, будто всё ей уже ведомо в этом мире и ничто не сможет удивить, и в тоже время она удивлялась Костику, как диковинному плюшевому зайцу, которого ей непременно нужно иметь в своей коллекции, трудно признаться, но это зацепило Костю, он вновь с опаской глянул в грязное окно, словно боясь увидеть там пустую, заснеженную кольцевую, по которой расходятся в разные стороны два человека… и хоть идут они в противоположные стороны, – по всем законом кольца, придут в одну и ту же точку…

– Уж не влюбились ли вы, Константин? – всё же не выдержал паузы друга Вася и ехидно улыбнулся.

– Что?.. – вырвался из своих раздумий Костя, не расслышав друга. – А… нет-нет… Нет. Здесь другое. Скорее вражда классов, а точнее, классовая классификация в целом…

Василий ничуть не расстроился – классовые вопросы интересовали его ничуть не меньше вопросов сердечных.

– Нравственные, моральные качества людей, – кивнул он с пониманием. – Взгляд на жизнь власть имущих и рабочего звена. Всё это старо, Кот, старо, как Мир. Везде и всегда. Это неизбывно. Закон жизни: выживает сильнейший и тот, кто служит сильному. Никогда на земле не будет коммунизма, и Ленин знал это, его дворянская кровь знала это, и все его стремления были направлены лишь к одному – к власти. Банально, не более того. Всегда люди будут воевать, всегда будут доказывать друг другу свою силу и право на высшее положение в стае. Это инстинкт! Самовлюблённое заблуждение думать, что мы виток эволюции, высший разум: в нас по-прежнему много от первозданной природы, мы всё так же живём инстинктами и подчиняемся им безоговорочно! Самовлюблённо было думать, что мы сможем построить настоящий коммунизм, как мы его видели. Мы по закону природы делимся на хищников и жертв, а значит – война! Боюсь, это невозможно изменить, а всё, что невозможно изменить, нужно воспринимать спокойно, – совершенно серьёзно заметил Василий, отставив в сторону кружку с чаем.

Костя ещё раз бросил вороватый взгляд в окно и снова повернулся к другу, скорчив кислую мину: вроде бы тоже самое говорила и Оксана, но при этом она была полностью уверена, что люди – это высший виток эволюции.

– Может, всё-таки сварганим пельмешек?

Василий тут же с готовностью развёл руками, мол, всё, что только пожелает дорогой гость, он загремел кастрюлями, зажёг синий цветочек газа и вскоре поставил на конфорку кастрюлю с водой.

– Итак?..

Костя, допил с блюдца чай и снова сел за стол, налил из кружки в блюдце ещё.