Седьмое небо

– Да так, у одной знакомой… – тоскливо замялся он.

– Вы с Настей ходили?

Настя… Нет, похоже, что Насти с ним не было…

– Нет, без Насти… – неуверенно ответил он.

– Ты хоть ел чего-нибудь? – с искренней заботой, присущей только матерям, спросила мама.

– Да, мамулечка, конечно ел.

– Сейчас-то ты где? Ты придёшь сегодня домой?

Костя вновь огляделся по сторонам, пытаясь понять, где же он, в самом деле, находится, а главное – зачем он здесь.

– Не знаю, мам, я позвоню…

– Ой! – вздохнули из телефона. – Горе ты моё чесночное! Ладно уж, звони!

Связь оборвалась. Костя взглянул на низкое пасмурное небо, упокоившееся на покатых крышах домов, и содрогнулся от холода, а может, и ещё от чего… и тут же телефон вновь завибрировал в руке Кости, так что он чуть не выронил его от неожиданности: «А твои, твои глазища, твоё имя на заборе!» – заорал телефон и на дисплее высветилось имя: Настя. Костя попытался собрать мысли воедино, но у него это так и не получилось, и он снова нажал кнопку.

– Кот, ты где?! Что у тебя с телефоном? я тебе уже обзвонилась! – снова начался допрос маленького переговорного приспособления, которое люди придумали затем, что очень боятся остаться одни, но слишком ненавидят друг друга, чтобы быть вместе.

– Если б я знал, Настич… – тяжко вздохнул Костя и отошёл к стене дома, потому что прохожие всё цепляли его плечами и сумками, набитыми ненужным никому, по сути, барахлом.

– С тобой всё в порядке? – спросила Настя, уловив его странный тон.

– Да… да… вроде, всё ничего…

– Слушай, Костя, а Шурики с тобой?

– Нет… – неуверенно ответил Костя и обернулся, словно желая убедиться, что близнецов и в самом деле нет рядом.

– Нет?.. Блин, а куда ж они запропастились?! второй день их не могу найти! Ну, ладно тогда, позвоню потом… Ты домой-то придёшь сегодня? – «Что ж им всем от меня нужно – придёшь, не придёшь, никакой личной жизни!»

– Не знаю, Насть, а Шурики, наверное, по крышам гуляют, как обычно… Слушай, ты лучше скажи, какой сегодня день?

– Да-а-а… – протянула Настя, – хорошо ты, видать, погулял! Пасмурный и холодный, Кот! – усмехнулась она. – Настоящий зимарь на дворе!

– Это я уже понял, – без тени улыбки ответил Костя и поёжился в своей куртке.

– Ладно, Кот, я тебе потом перезвоню! – И связь оборвалась.

– Разумеется, – пробубнил себе под нос Костя и понял, что по итогам прошедших переговоров он нисколько не продвинулся вперёд по части своего временного и пространственного места расположения в этом городе, а главное – целевого назначения этого расположения; он ещё раз огляделся и тяжело вздохнул, но эти простые действия, как всегда ничего не изменили и уж тем более, не прояснили; Костя полез в карман штанов и нащупал там пачку сигарет, выудил её, но сигарет в ней совершенно не оказалось. – Чёрт! – выругался он и, смяв пачку в комок, выбросил её в урну, оказавшуюся под рукой, что уже явно говорило о том, что день налаживается!

«Оксана… Оксана…» – потёр в задумчивости лоб Костя и лоб тут же ответил ему на эти ласки прояснившейся несколько памятью: Оксана! а потом этот самый лоб вдруг покрылся холодной испариной, потому что память услужливо показала Косте несколько бессвязных, но ужасных картинок из прошедшего вечера…

Предвечерний сумрак. Совершенно пустая кольцевая дорога. Туман. Снег. И в разные стороны расходятся две фигуры. Они уже так далеко, что кажутся друг другу в этой густой, бесцветной пелене маленькими точками… По логике вещей, они должны, в конце концов, вновь встретиться… где-нибудь в Кронштадте, когда кольцо дороги сомкнётся…

– На пути у них будет много развилок… И на любой из этих развилок каждый из них вправе сойти с этой дороги, которая, по сути, никуда не ведёт… Система «Перекрёсток Семи Дорог», знаешь ли, – вдруг произнёс чей-то леденящий кровь и душу голос, заставляя трепетать от ужаса.

Оксана…