Седьмое небо

Костя почувствовал, как помимо его воли у него задрожали колени: Оксана! дядя Гриня! +7(777)777-77-77! он взглянул на своего друга и будто не узнал его, будто чужой совсем и незнакомый сидел перед ним человек, сидел и ухмылялся, причём ухмылялся ехидно, да при том лицом дяди Грини, которого Костик никогда в своей жизни не видел, сердце дико застучало в груди, кровь отступила от лица, и кухня пуще прежнего пошла каруселью, уже не осознавая, что происходит и, что он делает, Костя рванул с кухни в узкий коридор, не помня себя, пробрался его лабиринтами к входной двери и в панике нащупав замок, едва смог с ним совладать, хотя уже ни раз имел с ним дело, бросился через «предбанник» на лестничную клетку, нажал на кнопку вызова лифта, но лифт находился на первом этаже и ждать его Костя не стал – бросился к лестнице, прыгая через четыре ступеньки, буквально скатился вниз и, миновав огромный холл первого этажа, толкнул плечом раздолбанные двери и вывалился на улицу, но и здесь его необъяснимая истерика не отпустила его – напротив, усилилась стократно: в спину ему смотрели слепые взгляды малышей, что неживыми манекенами застыли у окон первого этажа, на котором располагался детский сад, чувствуя эти холодные взгляды спиной, Костя бросился через двор: мимо фонтана, мимо песочных часов, даже не заметив, что они стоят на месте, через витые чугунные ворота на улицу, где так же застыли в неестественных позах люди, он бросился по Моховой к Белинского, но, не добежав ста метров, инстинктивно, не отдавая себе никакого отчёта в своём лихорадочном бегстве не известно от чего или от кого, он свернул в проходной двор, где все глухие стены были затянуты сухими ветками вьюна, вихрем промчался этими колодезными лабиринтами мимо школы, где учительствовала Настя и выскочил на Фонтанку, налетев на какую-то грузную тётку с омерзительным запахом дешёвых духов, лука и двумя пакетами, набитыми едой.

– Куда прёшь, чёрт окаянный! Совсем что ли не видишь! Очки купи! Зальют зенки и носятся, как умалишённые! Работали бы лучше! – заголосила тётка, но Костя её уже не слышал, он бежал дальше, прочь, прочь от Васи, от его загадочного дяди Грини и неоправданно дорогой сотовой связи, от пустого материализма и сумасшедшего оккультизма этого неестественного города с вполне естественными мерзкими тётками с авоськами и запахом лука, с вполне естественными Настями, у которых нет ни одного изъяна, что порой становится так приторно и тошно, что уже ничего, ровным счётом ничего не хочется делать, он пытался убежать от глупости и наглости своей нации, похожих на потуги самоуничтожения, да и называться мы можем только нацией, но никак не русскими, потому как нет никаких русских, чеченцев и таджиков, есть только новые русские и гастарбайтеры, есть педики и успешные, лохи и нормальные пацаны и тёлки, есть много чего, но ничего нет: есть прогресс, но нет души…

…Цирк остался позади так же стремительно, как и маленький открытый скверик на Белинского, где на жёлтой, в подтёках, стене крайнего дома так долго зеленела надпись – «Жан Татлян. «Мост любви»», а теперь там новая пристройка, которая закрыла эту добрую надпись, и которую занял очередной бизнес-центр, ведь бизнесу так тесно в нашей стране, что он готов занять всё, что только можно и нельзя, беря на измор не качеством, но количеством и фактом существования, задавливая всякую мысль в окружающих: больницы, детские сады, детские лагеря, газоны, парки, музеи и даже заводы, где перерабатывали химические отходы – ничем не гнушается в нашей стране бизнес, но это наш самообман – бизнеса у нас нет, как и настоящего пива, суши и джинсов, впрочем, в Америке, говорят, сейчас тоже только настоящие китайские, а бизнес – он весь там… где-то за морями, а мы так… только играем в бизнес, впрочем, как и в любовь, впрочем, как и во всё, во что только можно и нельзя, причём играем так – на от***сь, мы всё делаем именно на эту оценку…

«Мост любви»…

Красиво.