Она заговорщицки мне улыбнулась, как будто мы с ней были заодно. Потом спустила ногу обратно на пол и стала поднимать и опускать пятку, не отрывая носка, так что на голени заиграли мышцы, а загорелое бедро слегка заколыхалось.
— Она живет в доме престарелых, — сказала я. — У нее деменция.
Я хотела казаться откровенной, словно мне нечего было скрывать, и поэтому добровольно выдавала ей информацию, чтобы произвести впечатление невиновной.
— Сочувствую, — произнесла Валери. — Это очень грустно.
— Что так? — спросила я. — Потому что она не сможет ничего вам рассказать?
На ее лице мелькнуло выражение потрясения.
— Нет! — возмутилась она. — Как вы можете говорить столь ужасные вещи? Это совершенно не так.
— Ага, как же, — буркнула я.
Я не знала, была ли она сейчас искренней. Да это и не имело значения.
Валери оглянулась через плечо, на ряды зеленых изгородей, проносящихся за окном.
— Вы считаете меня чудовищем, — сказала она. — Но это не так. Я просто знаю, что во всей этой истории что-то нечисто, и хочу это раскопать. И поэтому я должна продолжать то, что делаю. Боюсь, дальше будет только хуже.
Наверное, мое лицо исказилось, и, быть может, она прочла на нем страх, который гнездился в моей душе, потому что ее взгляд смягчился и стал почти сочувственным.
— Простите, — произнесла она. — Это прозвучало как угроза, да?
— А это было что-то другое? — поинтересовалась я.
— Да, вы правы, — согласилась она. — Наверное, так и есть. Вам кажется, что я уже приближаюсь к разгадке?
— Там не к чему приближа…
— Бросьте, — перебила меня Валери. — Вы знаете это ничуть не хуже моего. Вся ваша история шита белыми нитками. И она развалится на части, если потянуть за нужную ниточку. Я намерена отыскать ее.
— Вы ошибаетесь, — пожала плечами я. Прозвучало это неубедительно.
— Впрочем, я не считаю, что вы убили своего мужа, — сообщила она. — Если это вас утешит.
— Это меня не утешит.
— Я вам даже, пожалуй, сочувствую. Это тяжело.
— К этому привыкаешь, — отозвалась я. — Как к любому дерьму.
— О, я вас понимаю, — кивнула она. — Иногда мне приходится изрядно накачаться водкой, чтобы меня хотя бы немного отпустило… — Она принялась крутить серебряное кольцо, надетое на большой палец. — Я только что вспомнила про то сообщение. — Она поморщилась. — Я оставляла вам сообщение. На автоответчике. В общем, на следующее утро я чувствовала себя просто ужасно, не надо мне было столько пить. Но я говорила серьезно.
— Про то, что вы по-прежнему ведете ваше расследование? — спросила я. — Очень рада, что Марни даже не подумала слушать эту чушь, а сразу ее стерла.
Валери слегка склонила голову набок, и глаза у нее расширились. Я немедленно поняла, что сделала ошибку.
— Что вы хотите сказать? Что она не стала его слушать?
Я покачала головой.
— Я думала, она его прослушала, но не заинтересовалась.
Я ничего не ответила. Семейство, сидевшее напротив, сошло в Ричмонде. В самый последний момент перед выходом возникла небольшая суматоха: все ли взяли свои шляпы и рюкзаки, куда запропастился солнцезащитный крем, — и мать, смущенно улыбнувшись нам, поспешно потащила всех к выходу, пока двери не захлопнулись и поезд не отправился дальше.
Кондиционер чихнул, загудел и, на прощание свистнув, заглох. Без мерного гудения вентилятора и шипения охлажденного воздуха в вагоне внезапно стало очень тихо. Температура начала расти. Я встала, чтобы открыть окно, но оно было заблокировано. Как и все остальные окна.
— Ну что, принцесса? — раздался у меня за спиной мужской голос.
Я обернулась и увидела того самого скандалиста. Он уселся напротив нас, там, где еще минуту назад сидела семья.
Я осталась на ногах, ничего не говоря.
— Так что ты там блеяла?
Он говорил на повышенных тонах, и остальные пассажиры начали оборачиваться, внимательно глядя на нас и выжидая, чтобы понять, как будет развиваться ситуация. Может, они все это время слушали наш разговор? Если так, интересно, многое ли им стало ясно?
— Эй! — заорал он. (Валери внимательно рассматривала содержимое своей сумки.) — Раньше ты меня не игнорировала, а?
— Дальше по проходу есть свободные места, — произнесла я. — Вон там.
— Я не ищу, где мне сесть, ты не заметила, дорогуша? Я хочу поговорить с ней.
Валери упорно отказывалась поднимать глаза, роясь среди старых выцветших смятых чеков, перекладывая с места на место пустую бутылку для воды и телефон. Мне следовало бы уйти прочь, пусть бы разбиралась с ним самостоятельно. Но у нас, женщин, существует неписаный кодекс, который распространяется на общественные места и на общественный транспорт в особенности, и он предписывает нам объединяться в присутствии мужчин, которые представляют угрозу, поэтому я, разумеется, не задумываясь осталась рядом с ней.
— Смотри на меня! — проревел он, и Валери инстинктивно повиновалась.
Затем она набрала полную грудь воздуха и поднялась.
— Послушайте, — сказала она, — я просто еду на природу со своей девушкой.
Ее пальцы скользнули вдоль моего запястья. Я позволила ей сжать свою руку. Было ли это игрой? Владела ли она положением? Или это он им владел?