Сделай ставку и беги

– Смышленый мальчик, – снисходительно одобрил Балахнин. – Всё так. Покупать пакет через аукцион, как сначала хотел, могло выйти накладно. Вдруг уважаемый Петр Иванович займет-таки у японцев да выложит семь-восемь миллионов? Но даже не это главное. Вы ж, Петр Иванович, теперь по уставу царь и бог. Без Вас ни одного решения. А чтоб снять с должности, необходимо семьдесят пять процентов голосов. И докупить их обошлось бы в огромные деньги. Так что игра не стоила свеч.

– А через процедуру банкротства получаете то же самое едва ли не задаром, – закончил за торжествующего олигарха Антон. – Нечего сказать, хитро.

– Не моя заслуга, – с сожалением отказался от комплимента Балахнин. – Знаете, кто всё придумал, Петр Иванович? Племянничек ваш окаянный, которого вы оплакиваете. Сам с этим на меня и вышел.

– Иван? Сам? – выдохнул Петр Иванович. Мысли его совсем спутались. Лицо жалко скукожилось. – Но – почему?

– Это бы вам у него спросить. Да жаль, теперь не с кого…Полагаю, просто жить хотел. Я ведь оплатил его долг чеченцам.

– Вот это врешь! – прохрипел Петр Иванович. – Антон, он всё врет! Оговаривает, благо покойный. Я сам его долг погасил! Сам!

– Знаю, знаю, последнее продал, – Балахнин, выказывая уважение, потянулся потрепать старика по плечу. Петр Иванович брезгливо отдернулся. – Только там ведь счетчик включён был. И на сумму долга набежало ещё столько же. Да и заказ снять – недёшево обошлось. Пришлось-таки повозиться. Но институт того стоит.

– Я вас не понимаю, – недоброжелательно протянул Петр Иванович. – Говорите что-то бессвязное. Какие-то миллионы. Почему я вам должен верить?

– Потому как раз, что не через силу, а по закону. Неужто вы полагаете, что я бы отпустил этому прохвосту три миллиона(!) без долгового обеспечения? Цента бы не дал, не убедившись, – Балахнин протянул руку по направлению к субтильному юноше. – Мой юрист.

Тот открыл приготовленную папку.

– Вам предъявляется для акцептования переводной вексель на сумму три миллиона долларов США, выданный ВНИИ РЭС компании…, – заученно затараторил он.

Антон глянул на Петра Ивановича. Тот, сделавшийся совершенно лиловым, машинально размешивал пальцем пепел – остатки сожженного вчера прилюдно векселя.

Антон накрыл руку старика и успокоительно сжал.

– …На оборотной стороне имеется индоссаментная надпись, по которой соответствующие права переданы…

Юрист кивнул на Балахнина и замолчал.

Сражённый Петр Иванович продолжал сидеть с застекленевшими глазами.

– Можно полюбопытствовать? – попросил Антон.

По знаку Балахнина, юноша поднёс к его лицу вексель, а двое качков расположились по обеим сторонам, готовые при необходимости схватить за руки.

– Ну-ну, – Антон демонстративно замкнул руки за спиной и погрузился в изучение документа. Читал неспешно. Было заметно, что, дойдя до конца, вернулся к началу текста.

Балахнин нетерпеливо потеребил браслет часов:

– Довольно тянуть! Собираетесь акцептовать?

– Разумеется, нет, – Антон откинулся в кресле. На лице его заблуждала непонятная улыбка, Балахнина крепко озадачившая.

– Что значит нет? – предчувствуя недоброе, протянул он.

– Фальшивка, – с притворным сочувствием объяснился Антон. – Бланк действительно наш, реквизиты тоже. Но подпись Петра Ивановича подделана. А насчет главного бухгалтера – у нас и фамилии такой никогда не было. Так что, увы на вас! Теперь, если к кому предъявлять иск, разве что в небесную канцелярию.

Не скрывая злорадства, он впился ликующим взором в ошалелое балахнинское лицо.

– Всё-таки «кинул» паскуда, – процедил Балахнин. – Опять «кинул»! Три плюс ещё два…Пять миллионов баксов своими руками. Заново бы убил!

Пальцы его зашевелились, хватая воздух. Блуждающий взгляд заметался.

Стремясь оградить от дальнейшего Петра Ивановича, Антон подхватил Балахнина под руку и, махнув сопровождающим, повлек из кабинета. В приемной ссорились Балахнинский охранник и вызванные секретаршей институтские секьюрити.

Сделав секретарше знак пройти в кабинет, Антон повернулся к взбешенному олигарху – глаза в глаза. Скривился уничижительно.

– Всё искал случая сказать, что презираю тебя. Да что я? Скоро вся Москва повеселится, когда узнает, как ты заплатил, чтоб проиграть аукцион!

Удар пришелся болезненно точно. Балахнин отшатнулся.

– Никогда! – прохрипел он. – Слышишь? Никогда не отступлюсь. С векселем, без векселя помету, как из лубяной избушки! Как дружка твоего поганого когда-то! А тебя, прихвостень листопадовский, лично – во!

Он приставил кулак на кулак и энергично потер.

– Пошел вон! – с наслаждением, отдающимся в висках, процедил Антон.

Чувствуя, что не может сдержать подступившей истерики, Балахнин еще раз погрозил кулаком и выбежал из приемной. Следом поспешили озадаченные подчиненные.

– Классика! – смакуя, оценил случившееся Антон.

Механизм происшедшего стал ему ясен. Уставший метаться по Европе, загнанный в угол, потерявший единственного сына, Иван оказался в матовой сети. Бандиты не отступались, так что погибнуть мог не только он, но и Таечка, а над дядькиным институтом нависла неотвратимая угроза в лице вожделеющего Балахнина.