Сделай ставку и беги

На работу Антон Негрустуев приехал позже обычного. В компании уже знали о продаже холдинга и бегстве за границу самого Листопада. Все вокруг ходили опустошенные. Судачили. Гадали, что сулит приход новых хозяев. Наиболее прозорливые кинулись писать заявления об уходе.

В осиротевшем президентском кабинете Антона поджидал управляющий банковским филиалом. Губы его подрагивали. Накануне в филиал поступило два миллиона долларов на имя компании, гендиректором которой значился сам Листопад. А вчера по его указанию деньги были переправлены в швейцарский банк, на другие реквизиты.

– Тут вот какое дело, – управляющий подложил платежное поручение, по которому деньги поступили в листопадовскую компанию. Ткнул пальцем в графу «назначение платежа» – «Аванс за продажу акций Хачимовского комбината».

Антон изумился.

– Во-во! Я вчера-то тоже не обратил внимания, – подтвердил управляющий. – Сказано – отправить. Отправил. А уж утром узналось, что Иван Андреевич всё как бы уступил «Конверсии». Вот тут-то и спохватился, – не получится ли, что одно и то же как бы два раза продано. Как бы с нас не спросили.

Он с виноватым видом посмотрел на исполняющего обязанности.

Только теперь Антон разгадал невнятную листопадовскую фразу «кое-что на дорожку прибрал». Обобранный Балахниным, он в свою очередь украл деньги кого-то из тех, кому пообещал продать Хачимовск. Хоть и знал, что никаких акций у Балахнина они не получат. Отряхнул, так сказать, прах с ног своих.

Антон придвинул к себе документы. Предстояло тяжелое объяснение с обокраденными людьми. Название компании-отправителя ему пока ничего не говорило.

Впрочем очень скоро ему довелось узнать, кто за ней стоит. И запомнить крепко – на всю жизнь.

В четырнадцать часов на мобильный телефон раздался звонок.

В первую секунду он не узнал голос Лидии. Таким визжащим, захлебывающимся он его никогда не слышал.

От предчувствия беды у Антона заныло внизу живота. Через десяток секунд из разрозненных, сбивчивых фраз разобрал главное – беда в самом деле пришла.

В час дня Лидия, как и собиралась, приехала в квартиру Антона забрать невывезенные вещи. С собой захватила свободную от занятий Гулю.

Где-то через полчаса в квартиру позвонили. Гуля, думая, что вернулся Антон, бросилась к двери и распахнула ее. Вошли незнакомые люди. «Хачики какие-то». Сначала, не объясняясь, обыскали квартиру, потом объявили, что хозяин задолжал им много денег. И должен отдать немедленно. А для верности забирают дочку.

– Я кусалась! Умоляла, чтоб лучше меня забрали! Клялась, что она не твоя. Господи! Я перед этим быдлом на колени даже!.. Да я б на всё! Но они увели. Отдай им, отдай! Я умоляю, – отдай! Понимаю, что тебе на нас с Гулей наплевать. Но чем хошь прошу!.. Отдай, гад! Убьют ведь ребенка…А-а!

На том конце провода началась истерика.

Потрясенный Антон как мог попытался успокоить ополоумевшую мать.

– Лидушка, оставайся на телефоне и никому не открывай. Я сейчас же займусь. Всё будет хорошо, – пообещал он, тщетно пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Они еще хоть что-то сказали?

– Что еще надо было сказать? Тебе что-то неясно?! Они ребенка забрали из-за ваших вонючих махинаций!..Да, вот. Телефон для тебя оставили, чтоб позвонил… Сейчас. Где же он, Господи?!

Записав номер, Антон положил трубку, выскользнувшую из потной ладони. Провел по лбу. Лицо тоже покрылось испариной. Набрал номер. Откашлялся.

– Это Негрустуев, вице-президент банка «Илис», – стараясь говорить твердо, начал он. – Прежде чем что-то обсуждать, я требую немедленно отпустить…

– Два «лимона». И пятьсот за беспредел. Время до вечера. Счетчик включен, – сухо ответили ему и отсоединились.

Антон беспомощно разжал ладонь, нажал кнопку связи с секретарем. Придержал дыхание.

– С Торопиным… Всё бросьте. Немедленно дозвонитесь и соедините.

– Это самое простое, – неприязненно отреагировала оскорбленная бегством любимого шефа секретарша. – Он только что вошел. Как раз вас ищет.

* * *

Лицо Торопина сохраняло примерзшую к нему бесстрастную маску. Ярость выпирала из желтоватых зрачков и резких, угловатых движений.

– Куда дружок твой слинял? Колись, ментяра, – потребовал он, еще от двери.

Феликс осекся, – Антон Негрустуев застыл на стуле со сведенными, закаменевшими скулами.

– Что это ты?

– Феликс! Ради всего, – Антон разогнулся, будто заржавевший складной нож, обошел разделявший их стол.

– Пожалуйста! У меня дочку украли. Квартира, машина. Всё отдам.

Он порывисто ухватил ладонь Феликса. Торопин брезгливо выдернул руку.

– Выходит, лягво, и тебя жизнь скручивает, – скупо удивился он. – Говори.

Сбиваясь, Антон как мог рассказал о краже денег и о похищении Гули. Судорожно протянул куцый листок с записанным номером.

– Значит, не знаешь, где Листопад? – пытливо повторил Феликс, любуясь подрагивающим в воздухе клочком бумаги. – Жаль. Он со мной еще за жмуриков не рассчитался.

С насмешливым вызовом посмотрел на собеседника и – разочарованно отвел взгляд, – тот, кажется, ничего не воспринимал.

– Так если украл Листопад, почему на тебя наехали? – подозрительно уточнил Феликс.

Обескураженный вид Антона ответил за него.