Сделай ставку и беги

– В третий раз напоминаешь, – усмехнулся Антон – Так вот, объявляю новую диспозицию. Завтра на переговорах я буду настаивать на изменении схемы сделки. Исключим компанию-оператора.

В трубке забулькало.

– Да вы! – Мантуров задохнулся. – Антон Викторович, мы эту схему три месяца согласовывали. По каждому пункту с америкосами до драк доходило. Еле на консенсус вышли. Там же под эту компанию всё заточено. Если начать заново, мы ж вовсе сделку сорвем!

– Авось, не сорвём! Думаю, с первыми лицами я консенсус побыстрей твоего найду.

Антон отсоединился с некоторым злорадством, – кажется, бессонную ночь хитровану Мантурову он обеспечил.

Всё еще улыбаясь, Антон вошел в ресторан.

Огромный, будто вокзальный зал ожидания, вечерний ресторан на Крещатике бурлил и клокотал. Все изнывали от жары. Официанты с подносами сновали среди распаренных клиентов с ловкостью фигуристов на городском катке.

В воздухе беспорядочно перемешались английский, французский, испанский, шведский гомон, причудливо настоянный на мясных, рыбных и винных ароматах, – турагентства традиционно привозили сюда на ужин иностранных туристов.

– … «Запеченые гребешки», надеюсь, не заветренные, – делающая заказ Лидия требовательно посмотрела на почтительно склонившегося перед ней молодого официанта в смокинге.

– Свежачок, – без задержки заверил тот.

– Надеюсь, для вашей же пользы. И особо объясните повару насчет лосося от «Кэффрис», – неохотно возвращая меню, не в первый раз напомнила привередливая клиентка. – Чтоб приготовили именно как я сказала.

– Даже не извольте беспокоиться. Лично прослежу, – бойкий парнишка готовно черканул по блокноту и повернулся к глотающей слюнки Таечке.

Подсевший Антон невольно усмехнулся, вспомнив итальянский ресторан девяносто третьего года и растерявшуюся при виде цен в меню молодую женщину.

Лидия, безошибочно определившая, о чем подумал муж, понимающе улыбнулась, – за годы совместной жизни меж ними установилось что-то вроде телепатии. По жесту, выражению глаз, изгибу губ они зачастую определяли реакцию друг друга. Доходило до того, что порой спорили и договаривались, даже не открыв рта.

Сейчас оба перевели поторапливающие взгляды на увлекшуюся заказом Таечку.

– Так, роллы с тунцом и суши… С копченым лососем два, с икрой, конечно…

– Два, – подсказала Лидия.

– Пусть два, – Таечка не заметила подначки. Боясь пропустить что-то вкусненькое, она провела пальчиком до низу страницы. – Остальное всё по одному. Только, пожалуйста, побыстрей.

Вернув меню, виновато повела плечиком:

– Так ведь с утра почти не ели.

Вот уж много лет маленькая и пухленькая Таечка боролась с лишним весом, стараясь исключить из рациона высококалорийные продукты. Увы, безрезультатно, – низкая калорийность компенсировалась количеством съеденного.

Официанта сменил поджидавший сомелье в фартуке. На глазах клиентов он вскрыл заказанную бутылку, налил немного на донышко бокала, подставил Антону. Тот передвинул жене. Лидия приподняла бокал, принюхалась, поднесла к губам, нахмурясь, пригубила, провела языком по нёбу и, поколебавшись, снисходительно кивнула, – бывая с мужем на приемах, она как-то незаметно усвоила, а потом и впитала замашки светской дамы.

Едва сомелье удалился, Таечка с торжественным видом приподняла бокал.

– Я рада, мои дорогие, – скорбно произнесла она, – что вы все-таки решились приехать. Впервые за десять лет.

Супруги, не сговариваясь, приняли сокрушенный вид, приготовляясь выслушать очередной панегирик, на которые сентиментальная Таечка была горазда.

Внезапно благостное Таечкино лицо вытянулось, взгляд сделался страдальческим. Маленькое пухлое тельце, будто отвязавшийся шарик, приподнялось над столом.

Какое-то время она пристально всматривалась в глубину зала. Осела, опустошенная:

– О, Господи, показалось.

– Что на сей раз? – полюбопытствовал Антон.

– Иван, конечно, – ехидно ответила за Таечку Лидия.

– Какой еще?… – Антон не сразу сообразил, о чём речь.

Таечка виновато вздохнула:

– Какой-какой? Листопад. Ты знаешь другого?

– Тьфу на тебя! – Антон рассердился. – Сплюнь. Говорят, помогает от покойников отбиться.

Но сам невольно шмыгнул взглядом через плечо.

– И ты туда же, – заметила жена. – Окститесь. Ей-Богу, это уже просто инфекция.

– Да, конечно, – Таечка пригнулась к бокалу. – Какие-то англичане, что ли, на выход прошли. Среди них… – она подняла руку над головой. – То ли интонация, то ли тембр причудился.

Таечка виновато повела пухлыми плечами:

– Извините, бывает.

Лидия поджала губы.

– Всё бывает. И на «е» бывает, и на «ё» бывает, – грубовато рубанула она. – Тайка, мы для чего с тобой в Киев попёрлись? Чтоб хоть чуть-чуть отошла, расслабилась. А у тебя опять те же вольты.

– Я ж не нарочно, – печально извинилась Таечка. – Мне и на улице иной раз чудится. И во сне сколько раз.

Лидия беспомощно всплеснула руками.

– Знаешь, что я тебе скажу? Ты б вместо того, чтоб собственное несчастье холить, подобрала бы кого-нибудь из тех, что вокруг крутится, и выскочила замуж. С твоим-то приданым! И для сына мужчина в доме не помешал бы. А то мотается безотцовщиной по заграничным пансионам.

– Что ты? Нам с сынулечкой и вдвоем хорошо, – перепугалась Таечка. – Он, когда на каникулы приезжает, сразу бежит: «Мам, расскажи еще про папу!» Рассказываю. Нельзя нам чужого.

– А нет, так любовника заведи, – не отступилась искусительница. – Не старая еще.

– Это после Ваньки-то? – Таечка некстати хихикнула.

– М-да… – по лицу Антона проскользила полуулыбка.

– Чего-чего, а драйва без него точно не хватает.

Таечка благодарно закивала, засветилась.

– Зато при его жизни всем с избытком доставалось, – зло процедила Лидия. Таечкино лицо потухло.

– Зря ты так, – робко укорила она. – Конечно, с Гулей скверно получилось. Но ведь обошлось. Нам-то куда хуже досталось. Сначала думали, что навсегда уехали. А потом чем дальше, тем больше назад тянуло. У меня аж сердце изныло. Ни языка, ни друзей. С папой, бедным, и то через «левые» каналы связывались. Вот уж кто исстрадался. Да что я опять? Вы ж всё знаете. От отморозков этих прятались. Сколько раз с места на место переезжали. Андрюшеньку ни в школу, ни на улицу без бодигарда не отпускали. А уж когда его убили, Ванька сам почернел.

Лидия протянула ей бокал. Чувствуя свою вину, огладила, успокаивая.

Таечка отхлебнула, всхлипнула, уже пьяновато.

– Нельзя всё делить на черное-белое, – Антон незаметно для Таечки погрозил жене. – Иван, конечно, почудил немало. Но ведь сколько сделал! Хоть с тем же институтом! Разве без Ваньки мы б его защитили? Погиб-то по сути за нас. Одно это любой негатив перекроет.

– Правда ведь? Правда? – Таечка счастливо оживилась.

– И еще о чём часто думаю, глядя на тех, кто вокруг, – Антон приподнял бокал. – Исчезают нестандартные, масштабные личности. Такие, как Ванька. Вокруг всё больше прилизанные, согласованные. Как прежние «одобрям-с». Зато и страну в тупик завели.

– О! Опять на любимого конька подсел, – Лидия насмешливо подтолкнула Таечку. – Раз страна в тупике, боюсь, подруга, это надолго.

Антон подхватил рюмку.

– Давайте, барышни! Ломанем за Ивана, пока при памяти.

Потянулся к Таечке. Под осуждающими взглядами сконфузился.

– Да, да, конечно, не чокаясь.