Сделай ставку и беги

Мы живем, под собою не чуя страны

То, что на «Возняковские минеральные удобрения» наскочили трейдеры Балахнина, Иван Листопад узнал сразу по приезде на завод. И известие это оказалось не из приятных.

За время, прошедшее после встречи в Сочи, куда гонимый Иван примчался в 1988 году за подмогой, Юрий Павлович Балахнин сильно заматерел.

В восемьдесят девятом он сделал то, от чего отказался «самостийный» Листопад, – создал один из первых в стране кооперативных молодежных банков – «Конверскредит».

С начальным капиталом помогли родные комсомол и партия. Они же не оставили своего первенца заботой на первых порах, когда началась лихая распродажа державы.

Те, кто еще недавно радел о сохранности общенародной собственности, первыми бросились ее расхватывать. Взахлёб, за бесценок, торопясь отхватить хоть что-то. Жмурясь от собственной дерзости, ожидая тревожно по ночам, – когда же придут.

А вот Балахнин спал спокойно. Знал: кто мог бы придти, тот сам в доле. И – делился честно. Не крысятничал. За это получал новые возможности заработать.

Он поучаствовал в составлении первых внешнеэкономических контрактов, по которым в страну хлынул западный «неликвид», зато на счетах «Конверсии» осели внушительные суммы; в дисконтном списании долгов третьих стран в счет поставок оборудования, которое границ России так и не пересекло; в демпинговой распродаже оборонной техники.

Ни одна из громких операций на сломе восьмидесятых-девяностых мимо Юрия Павловича не прошла.

И пока другие делали первые робкие шаги, оступаясь и разбивая носы, банк «Конверскредит» стартовал стремительно, легко обставляя менее удачливых конкурентов.

Но самой рисковой операцией, за которую, если б вовремя спознали, Балахнин и впрямь мог поплатиться головой, стала финансовая поддержка затравленного и, казалось, уничтоженного Ельцина. знал, кто в доле.м – когда казалось, уничтоженного Ельцина, поддержав его финансово.

Что тогда толкнуло на сумасшедший риск благоразумного Юрия Павловича? Привычка не складывать яйца в одну корзину или спинной мозг, который для прожженного аппаратчика, что барометр для метеоролога?

Скорее, второе. Во всяком случае именно эта некоммерческая сделка стала самым удачным его вложением.

В чем-в чем, а в неблагодарности будущий президент замечен не был. С его приходом во власть Балахнин стал замом в первом российском правительстве, сумев за короткое время значительно укрепить позиции своего «Конверскредита». Но и после того, как на смену Силаеву пришли «молодогвардейцы», Юрий Павлович сохранил кремлевские и правительственные связи, предоставив голодным реформаторам «Конверскредит» в качестве безотказного кошелька. А к собственному кошельку мы, как известно, относимся трепетно, – льготы и субсидии посыпались, как мелочь в получку.

Стремясь не упустить благоприятную обстановку, Балахнин принялся отстраивать вокруг банка промышленную империю.

Среди нарождающихся холдингов «Конверсия» выделялась редкой всеядностью. Прочие избирали какой-то сегмент рынка поаппетитней и с урчанием его обгладывали. У «Конверсии» тоже образовалось свое стратегическое направление – металлургия. Но и остальные секторы экономики Юрий Павлович вниманием не оставлял. Скупалось всё, что подворачивалось, по принципу «бери, что плохо лежит». Бойкие рейдеры Юрия Павловича шлындали по всей стране в поисках «бесхозных», то есть не защищенных влиятельными интересами предприятий. Обнаружив, набрасывались. Методы захвата использовались соответствующие. Если владельцы не соглашались уступить по дешевке, включался властный ресурс и применялась «зачистка». То есть на интересующий объект с проверкой направлялись милиция и ОМОН, против особо упертых возбуждались уголовные дела. Завладев предприятием, вычленяли самые лакомые куски, безжалостно выплевывая весь неликвид, после чего с выгодой перепродавали по частям, оставляя на месте прежнего городка или поселка пепелище.

Должно быть, за это учтивейший Юрий Павлович схлопотал на рынке кличку «пиранья».

Листопад и Балахнин в девяностые связи друг с другом не потеряли. Изредка Иван обращался с просьбами пролоббировать что-то в правительстве. Балахнин обычно не отказывал. Но к стремлению Листопада создать собственный, не зависимый от кого бы то ни было агрокомплекс относился снисходительно, словно богатый барин к потугам безобидного чудака соседа. Самолюбивого Ивана это унижало. Да и чувствовал он себя в балахнинском окружении эдаким стариком Дубровским среди троекуровских холуёв. Потому лишний раз старался не обязываться и общение с радушным хозяином свел к минимуму.

Так что на переговоры в «Конверскредит» Листопад отправился чрезвычайно неохотно.

* * *

Балахнин, и прежде осанистый, в сорок три изрядно погрузнел. Поредевшие волосы на загорелой макушке выглядели пообтершимся плюшем. К привычной руководящей сановности добавилось нетерпеливого хозяйского напора.

Впрочем встретил он гостя с неожиданным гостеприимством. А, узнав о поводе для визита, весело удивился:

– Эк куда моих мальчиков занесло. Извини, не знал!