Сара Бернар. Несокрушимый смех

Меня это не удивляет! Я знала, что этот дом – ведь существует множество фотографий Люсьена Гитри в усадьбе, – я знала, что этот дом принадлежал ему и что Гитри проводил там каникулы, но я и представить себе не могла там Вас! До чего же я глупа! Ну конечно, комната наверху, на третьем этаже слева, это моя комната! Со времени Вашего пребывания там до сих пор царит дух безумия! Ночью, даже когда нет ветра, ставни хлопают или громко скрипят, независимо от того, смазывают их или нет. Это все Ваши шалости! Я буду думать о Вас каждый раз, как ставни снова примутся за свое. Это правда, там очень весело! Я тоже кидалась подушками как-то утром на Рождество! И я тоже один раз выходила там замуж! Но сегодня речь не о моей жизни, а о Вашей. Вернемся на Бель-Иль! Однако я в восторге от этой истории.

Сара Бернар – Франсуазе Саган

Я тоже рада. А что, дом по-прежнему виден из аллеи? А деревья… они… Ну хорошо… Чтобы покончить с Бель-Илем: там я была счастлива, и там, между прочим, меня очень ценили местные жители, которых я одаривала лодками, спасательными кругами, благотворительными праздниками; я оказывала им разного рода любезности, и со временем меня стали называть доброй дамой Бель-Иля, подобно тому как Жорж Санд называли доброй дамой из Ноана. Когда я думаю о Бель-Иле, то не знаю почему, но всегда вспоминаю одну и ту же сцену. Это час перед ужином, такой прекрасный, когда солнце клонится к закату слева от дома, море спокойное и очень голубое, а тени становятся все длиннее. Мы сидим за садовыми столиками – мужчины в костюмах из белого тика, женщины в светлых газовых платьях и больших соломенных шляпах с вуалью, дабы укрыться от солнечных лучей. В десяти метрах от нас на лужайке резвятся ослики и собаки, а с ними ребятишки, и в их числе мой сын Морис, он бежит ко мне. Мужчины за нашим столом красуются перед нами, а мы, женщины, смеемся, слушая, как они хвастаются бог знает чем или, пошучивая, обсуждают газету. Тепло. Погода прекрасная, мы все друзья, нам ничто не угрожает, ничто, кроме, конечно, времени, но мы об этом не думаем.

Вот и все, я рада, что Вам понравился Бель-Иль. Я уже говорила, что в ту пору надо было сесть вечером в поезд на вокзале в Париже, проспать двенадцать часов кряду и прибыть утром в Киброн, а оттуда еще три часа плыть на катере до порта Пале. Во время непогоды туда невозможно было добраться, равно как и выбраться оттуда; это, кроме всего прочего, добавляло каникулам привкус опасности, а мне это, как обычно, нравилось. И тем не менее, тем не менее в течение тридцати лет я каждый год бывала на Бель-Иле, даже в последние годы, когда болела, когда у меня осталась одна нога и когда путешествие становилось практически адом. Однако, если мы будем задерживаться таким образом во всех местах, где я жила или которые я любила, Вам не закончить эту биографию до старости. Видите ли, мне осталось прожить еще немало лет в том времени, до которого мы с Вами дошли. Вернемся лучше в тот раскаленный и хищный Париж, куда я вступаю львицей. Так ведь Вы писали, если память мне не изменяет? Я точно цитирую?

Франсуаза Саган – Саре Бернар

Так, так! Смейтесь! Раз в кои-то веки я попыталась быть более лиричной и раз в кои-то веки я хочу попасть в унисон с Вашей эпохой – что же, это ставится мне в упрек?

Сара Бернар – Франсуазе Саган

Нет! Но Вы поняли, как это заразно! Итак, я возвращаюсь в Париж, чтобы обрести театр, и обретаю в те годы Эдмона Ростана и его поэму «Жельсамина».