Same as Ever: A Guide to What Never Changes

Идея не содержит большого количества математических выкладок и формул. Она описывает психологический процесс, который в основном протекает следующим образом:

- Когда экономика стабильна, люди настроены оптимистично.

- Когда у людей появляется оптимизм, они залезают в долги.

- Когда они залезают в долги, экономика становится нестабильной.

Основная идея Минского заключалась в том, что стабильность дестабилизирует.

Отсутствие рецессий фактически закладывает семена следующей рецессии, поэтому мы никогда не сможем от них избавиться.

"В периоды длительного процветания экономика переходит от финансовых отношений, обеспечивающих стабильность системы, к финансовым отношениям, обеспечивающим нестабильность системы", - пишет он.

Растущая вера в то, что все будет хорошо, подталкивает нас - подобно закону физики - к тому, что не будет хорошо.

Это касается очень многих вещей.

Представьте себе мир, в котором фондовый рынок никогда не падает. Стабильность рынка практически гарантирована, а акции растут только вверх.

Что бы Вы сделали?

Вы бы купили столько акций, сколько смогли бы. Вы бы заложили свой дом и купили бы еще больше. Вы бы подумали о том, чтобы продать почку и купить еще больше. Это было бы разумным поступком!

При этом цены на акции будут расти. Их оценка будет становиться все более дорогой. Они станут настолько дорогими, что перспективы их будущей доходности снизятся почти до нуля.

И именно в этот момент начнут прорастать семена распада.

Чем выше оценка акций, тем более чувствительны рынки к тому, что жизнь может застать врасплох и преподнести сюрприз, о котором вы даже не подозревали.

Сюрприз имеет шесть общих характеристик:

- Неполная информация

- Неопределенность

- Случайность

- Шанс

- Неудачное время

- Плохие стимулы

При высоких ценах на активы и отсутствии возможности для ошибки рынки будут висеть на волоске и рухнут при первом же подозрении на то, что они не идеальны.

Ирония заключается в том, что когда рынки гарантированно не рухнут - или, что более реально, когда люди думают, что так и есть, - вероятность их обрушения гораздо выше.

Одна только мысль о стабильности вызывает разумное и рациональное движение в сторону повышения цен на активы настолько, чтобы вызвать нестабильность.

Стабильность дестабилизирует.

Или, говоря иначе: Спокойствие сеет семена безумия. Всегда так было, всегда так будет.

 

-

" Все кажется беспрецедентным, если вы не занимались историей", - написала однажды писательница Келли Хейз.

Это очень важная идея.

Историк Дэн Карлин в своей книге "Конец всегда близок:

Практически ничто не отличает нас от людей более ранних эпох, кроме того, что болезни поражают нас гораздо меньше. . . . Если бы мы, современные люди, хоть один год прожили с таким уровнем смертности, с каким постоянно жили наши предки доиндустриальной эпохи, мы бы испытали шок в обществе.

Современная жизнь в целом примерно так же безопасна, как и раньше. И практически все улучшения за последнее столетие произошли благодаря снижению инфекционной заболеваемости. В 1900 году от инфекционных заболеваний ежегодно умирало примерно восемьсот человек на сто тысяч американцев. К 2014 году этот показатель составил сорок шесть случаев на сто тысяч - снижение на 94%.

Этот упадок, пожалуй, лучшее, что когда-либо случалось с человечеством.

Следовать за этим предложением со словами "но" - слишком большой шаг. Это совершенно правильное решение.

Однако это создает аномалию.

Снижение смертности от инфекционных заболеваний сделало мир менее подготовленным к борьбе с ними - может быть, не с медицинской, но уж точно с психологической точки зрения. То, что еще сто лет назад было трагической, но ожидаемой частью жизни, теперь стало трагической и немыслимой частью современной жизни, что, собственно, и сделало пандемию COVID-19 такой шокирующей и ошеломляющей.

Кларк Уэлтон, бывший спичрайтер мэра Нью-Йорка Эда Коха, однажды написал:

Для тех, кто рос в 1930-1940-е годы, не было ничего необычного в том, чтобы оказаться под угрозой заразной болезни. Свинка, корь, ветряная оспа и немецкая корь охватили целые школы и города; я болел всеми четырьмя. Полиомиелит ежегодно наносил большой урон, оставляя тысячи людей (в основном детей) парализованными или мертвыми. Вакцин не было. Взросление означало неизбежную борьбу с инфекционными заболеваниями.

Если сравнить это с моим поколением, которое получило полдюжины вакцин в течение нескольких недель после рождения, то мы как будто живем в разных мирах. Я не могу понять, что было нормальным два поколения назад.

Я думаю, что если бы COVID-19 обрушился на мир в 1920 г., то это была бы одна страница в учебниках истории об очередной смертельной пандемии, вклинившейся между длинным списком обычных трагедий. Но поскольку она разразилась в сравнительно спокойном 2020 г., она оставит след, который изменит отношение некоторых людей к вирусным рискам.

Странным представляется вариант развития событий, предложенный Хайманом Мински.