С высоты птичьего полета

– Чай был бы очень кстати. Жду-не дождусь, чтобы увидеть из чего вы его заварите.

– А я тебя удивлю, – ответил Йозеф, ковыляя к двери. – По крайней мере, сделаю его горячим.

Йозеф закрыл за собой дверь. Он постоял минуту, слушая, как Майкл ходит по чердаку, ощущая его боль и желая хоть чем-то помочь ему. Может, он и спас ему жизнь, но спасти от душевной боли не в его власти.

Глава 41

В тот день Ханна возвращалась домой от Йозефа в приподнятом настроении. Ей было хорошо не только из-за растущей привязанности к Йозефу, но и из-за его храбрости, которую он так скромно проявил. Впрочем, спустя месяцы оглядываясь на этот день, она вспоминала его как последний, когда она за долгие годы почувствовала по-настоящему себя счастливой.

Оказавшись дома, Ханна почувствовала что-то неладное. Клара не сидела в привычном кресле у камина, и в доме было слишком тихо и спокойно. Сняв шляпку и пальто, она прошла в гостиную и позвала маму. Она звала ее снова и снова, но ответа не дождалась. Она посмотрела во всех комнатах, пока не обнаружила лежащую в постели Клару. В комнате было темно, и, казалось, тяжелая скорбь исходила от самих стен.

Подбежав к матери, она взяла ее за руку:

– Мама, как ты? – спросила она, с нескрываемым страхом в голосе.

Глаза Клары открылись, и Ханна поняла, что она серьезно заболела. Какое-то время Клара страдала от сухого кашля, но теперь при каждом вдохе и выдохе в груди хрипело. Ханна дотронулась до лба – у матери температура.

Дрожа всем телом, Ханна побежала за доктором. Он пришел быстро.

– Мне не нравятся хрипы в ее груди, – стоя в маленькой гостиной, тихо сообщил он Ханне. – У нее тяжелая инфекция в легких, и ей нужно долго восстанавливаться. В ее возрасте, с учетом депрессии, сил на борьбу с болезнью осталось мало, если мы не примем меры, все закончится пневмонией.

Ханна кивнула, она настроена решительно. Она сделает все, чтобы Клара выжила.

Она ухаживала за матерью днем и ночью, почти не спала, почти не выходила из дома, желая, чтобы мамажила. Мефрау Оберон приходила каждый день с припасами еды и разговаривала со своей старой подругой. Ханна и Ома по очереди читали Кларе, собирали деревянные пазлы и рассказывали истории о том, чем они займутся, когда война закончится. Но чтобы ее дочь ни делала и ни говорила, Клара смотрела на нее глазами, полными слез, и в них отражалось ее желание перейти в лучшее место.

В конце февраля Кларе стало хуже. Еды стало совсем мало, немцы урезали и без того скудные пайки, Ханне не из чего было приготовить обычный теплый суп для матери. Вдобавок стоял такой холод, что люди вырубали деревья и жгли домашнюю мебель, чтобы согреться. В болезни Клара быстро теряла вес. Ханна пробовала все, чтобы уговорить ее, ободрить, но в глубине души она понимала – в маме есть стержень. Если она больше не хотела быть частью этого мира, Ханна никак не могла ей препятствовать.

Был ясный весенний день, Ханна вернулась домой. И почуяла в доме что-то не так. Все утро она трудилась в одной из многочисленных столовых для голодающих. В Голландии был голод, ели луковицы тюльпанов и даже обои со стен. Ханна слышала эти истории и задавалась вопросом, насколько это все затянется. Заботиться о матери и выживать – единственное, на что хватало сил каждый день. Теперь она ходила в университет всего несколько часов в неделю. Многие профессора еще не вернулись, в том числе и профессор Хельд, поэтому из-за нехватки кадров он едва работал. В здании не было ни газа, ни электричества, ни даже горячей воды. Ханне нравилось ходить на работу пару раз в неделю, чтобы проверить почту. В тот день, когда она вернулась домой, он показался слишком тихим. Будто сами стены ждали ее возвращения, ожидая в безмолвии, когда Ханна увидит, что произошло в ее отсутствие.

Она окликнула маму: – Это я. Я вернулась.

В темной спальне стояла мертвая тишина. Она поспешила к постели матери. Когда ее глаза привыкли к темноте, она заметила странное. Вместо того, чтобы лежать под одеялом, мать лежала на нем, вместо сорочки она умудрилась облачиться в традиционное голландское платье, знакомое Ханне с детства. Клара берегла его для Евы, когда та подрастет. С довоенных времен никто не носил таких платьев, но Клара так гордилась своей национальностью, что даже выходила в нем замуж. Рядом с ней на прикроватном столике играла музыкальная шкатулка. Ханна схватила холодную руку Клары. Она принялась щупать пульс, уже зная, что слишком поздно. Клара тихонько ускользнула их этого мира.

Она шептала снова и снова, рыдая в подушку:

– Почему, мама, почему?

В то утро Клара была слаба, ей было не лучше и не хуже, чем накануне. Отчего так ухудшилось ее состояние? Затем ее взгляд упал на снотворное. Таблетки прописал доктор, чтобы те облегчили Кларины кошмары. Они стояли высоко в кухонном шкафу. Должно быть, Клара каким-то образом залезла наверх и достала их.