С высоты птичьего полета

– Кто-нибудь слышал?

– Только медсестры. Я не знала, кто такой Майкл, но, понимая, что вы живете один, то вряд ли обрадуетесь вопросам. Я просто сказала им, что он ваш племянник.

Она протянула Йозефу пузырек с таблетками.

– Майклу это необходимо, – твердо ответил он, доставая таблетку и подавая ее Майклу со стаканом воды.

– Вам обоим это нужно, – возразила она, забирая бутылку и подавая другую самому Йозефу. – Завтра я поеду в больницу и возьму еще.

Йозеф кивнул. Он снова обессилел.

Ханна помогла ему спуститься. Когда он лег в постель, она принесла кувшин с водой и налила в стакан. Пока он пил, она сидела на краешке его кровати.

– Как давно он у вас? – с немалым удивлением спросила она.

– С 1941, – ответил он, радуясь возможности поговорить с кем-нибудь об этом.

– Я поражена. Даже не подозревала, что вы прячете кого-то на своем чердаке. Я слышала, что Амстердаме такое происходит. Но… не ожидала от вас.

– Нелегко такое держать в тайне, особенно, когда племянница решает обручиться с врагом.

Она понимающе кивнула:

– Нам всем пришлось сделать большее, чем мы сами думали. Дома мне тоже пришлось столкнуться с болезнью.

– Господину Пендеру нездоровится? – поинтересовался он.

Она изумилась и покачала головой:

– Моя мать, профессор. В моей жизни уже много лет нет господина Пендера, со времен Первой Мировой.

Надежда Йозефа возросла. Он никогда ни на йоту не сомневался, что она замужем, и никто в университете не говорил, что она вдова. Это новое осознание всколыхнуло что-то глубоко внутри него. Он начал быстро вспоминать все их взаимодействия за эти годы. Все те разы, когда они были в его кабинете или у ее стола, и как его тянуло к ней, неужели ее тоже тянуло к нему? Он попытался припомнить все те случаи, когда она могла проявить нечто большее, чем поверхностную дружбу. Через новую оптику все виделось по-другому. Те разы, когда она касалась его руки или смотрела, как он выходит из университета, было ли что-то еще в этих взаимодействиях? Ее приглашение на Рождество и ее разочарованное лицо, когда он ответил отказом, а теперь еще и радиоприемник в качестве подарка. Рассматривая ее как замужнюю женщину, он едва задумывался о ее доброте. Но теперь, когда он мог побаловать себя мыслью о ней, что она одинока, он начал понимать, что, возможно, есть шанс, что его чувства взаимны. Хотя мог ли он вообще узнать у нее? С Сарой они были практически брошены в объятия друг друга, он и в самом деле не знал, как говорить с женщиной о таких делах. Он выжидающе смотрел в ее большие обеспокоенные голубые глаза, обрамленные мягкими, блестящими, каштановыми кудрями, и почувствовал головокружение.

Видимо, не замечая, что он изучает ее, она встала и разгладила юбку:

– Я возьму ключ и запру дверь при выходе. Завтра я снова зайду и принесу суп.

Йозеф кивнул, чувствуя, как сердце учащенно забилось. Лицо Сары танцевало в его мыслях вместе с побуждающими к жизни словами. Он должен что-то сделать, чтобы выразить свое чувство. Затем, впервые за десятилетия, он потянулся к женщине и намеренно схватил женскую руку, ее руку. От удивления Ханна опустила глаза.

– Спасибо, что не донесли о Майкле – и обо мне властям, – сказал он. – Вы даже не представляете, как все эти годы ваша доброта много значила для меня, а теперь значит еще больше, ведь вы храните мою тайну и моего друга в безопасности.

Он хотел сказать больше, гораздо больше, но так отвык от общения, и буквально не мог придумать, что еще сказать.

Тем не менее, когда их глаза встретились, что-то искреннее промелькнуло между ними. Узнавание, связь на более тонком уровне. Не говоря ни слова, они оба уловили эхо историй друг друга. Они так долго были одиноки, стойко преодолевая трудности в собственных мирах, и каким-то образом они выжили и теперь тянулись друг к другу.

Проглотив комок в горле, она кивнула и вышла из комнаты.

У Йозефа закружилась голова, когда он лег на подушку и посмотрел на знакомую трещину в потолке. Он закрыл глаза, ему нужно было сделать что-то большее, чем сейчас, если он хочет завоевать ее сердце – и в тот момент осознал – он действительно хочет. И вместе с тем, он был благодарен, что изведал новое чувство, всего капельку, только намек на счастье. Что-то, чего он не чувствовал уже очень давно, еще с довоенных времен. И он понял, что его жена не ошибалась. Решив жить и простить себя, он почувствовал облегчение. Засыпая в тот вечер, он снова вспомнил Сару, но уже без боли, лицо Ханны стало последним, о чем он думал.

Глава 39

В следующие два дня Ханна навещала их каждый день, приносила из дома любую еду, какую только могла достать. Также она давала им лекарство и поила чаем, заботясь о них обоих. Через неделю Майкл пошел на поправку, и Йозеф, казалось, не отставал от него.

Однажды вечером Ханна вошла на чердак с дымящейся миской супа и чистым простынями для Майкла. Она суетилась вокруг, а он, зачерпнув суп из тарелки, наблюдал за ней.