С высоты птичьего полета

– Никто не знает предела своей храбрости, пока цена не перевесит страх, – задумчиво произнес он. – Если цена окажется высокой, стоящей борьбы, вы удивитесь себе.

Пока она обдумывала его слова, он положил два печенья в маленькую корзинку у двери и протянул ей:

– Я не могу взять у вас еду, – начала она сопротивляться.

Он накрыл ее руку своей, заставив замолчать:

– Снаружи все выглядит лучше, – глазами он указал на дверь.

Она все поняла. И его слова о цене поразили ее сильнее – он намекал ей, что за домом могут наблюдать. Она почувствовала себя глупо, проникнутая благоговением перед этим храбрым маленьким человеком и его милой женой.

Открыв дверь, он сказал погромче:

– Пожалуйста, передайте от меня привет вашей матери и скажите ей, что мы надеемся ее скоро увидеть.

Ханна кивнула, понимая, что эта фраза предназначалась для любых подозрительных ушей. Когда она вышла в переулок, он помахал ей рукой и закрыл за собой дверь.

Вернувшись в прохладу вечера, она поспешила прочь, глядя на скудное печенье и обдумывая его слова. Неужели эта цена недостаточно для нее высока? Да, она чувствовала постоянную утрату, чувствовала горе. В ее мыслях промелькнуло Евино лицо: двое ее братьев и отец уже оторваны от дома. Ханна задумалась о том, какую жестокую цену заплатили они с матерью. Прежде, чем отправиться домой и проведать Джо, она заехала в городскую табачную лавку.

Джо стоял в углу сарая и разглядывал плакаты на стенах. Своим подарком она его удивила: пачка сигарет и два печенья в корзинке. Судя по тому, как он разом проглотил два печенья, он точно был в восторге. Затем он торопливо закурил сигарету и сделал длинную, щедрую затяжку никотина, позволив дыму наполнить его легкие. Блаженство проступило на его лице, когда он задержал дым перед тем, как выпустить его через ноздри, и появилась теплая, счастливая улыбка.

– Восхитительно! – сияющими глазами он посмотрел на Ханну. Затем повернулся и ткнул в интересующее его объявление. – Кто бы мог подумать, что мы будем радоваться старым велосипедам? Этот вот, мне кажется, похож на «Бьюик». Все, что может вернуть меня обратно к союзникам, прямо перед моими глазами, в мастерской.

Ханна кивнула в ответ:

– Я нашла людей. За вами придут и спасут.

Он обернулся, приободренный. Он шел на поправку, на щеки вернулся румянец.

– Спасут меня? От такой красавицы, как ты?

Она оттолкнула его:

– Приберегите-ка свой пыл для девушек, к которым вернетесь домой! – она приподняла брови. – Уверена, они больше подойдут вам по возрасту.

Джо улыбнулся и взял ее за руку:

– Спасибо тебе, Ханна. Спасибо, что спасла мне жизнь. Я навсегда запомню голландку и ее мастерскую с велосипедами.

Ханна пожала ему руку и торопливо, крепко обняла.

– Спасибо вам за все, что вы делаете, – у нее на глазах выступили слезы. – Вы очень храбры, и я уверена, что мы выиграем эту войну, благодаря вашим усилиям.

Отпустив его, она быстро вышла из мастерской и закрыла за собой дверь.

* * *

Через два вечера Джо исчез, оставив после себя лишь груду одеял и колоду карт в напоминание, что он здесь находился. Она собрала одеяла и, наклонившись, чтобы поднять карты, заметила, что одна из них лежит мастью вверх. Это была Королева Червей. Она улыбнулась, понимая, это послание предназначалось ей.

Часть третья

Глава 24

Ноябрь 1944

Украдкой поднявшись по привычно скрипучей деревянной лестнице университета, Йозеф направился в библиотеку на втором этаже. Студенты бывали в ней довольно редко, предпочитая более просторную библиотеку на первом этаже университета, это же маленькое и тесное помещение использовалось по преимуществу преподавателями или для индивидуальных занятий. Резиновые подошвы ботинок слегка поскрипывали, когда он шелпо гладкому коридору. День клонился к вечеру, в университете было тихо. Проскользнув в комнату, Йозеф закрыл за собой дверь и прислушался. Все тихо.

Он осмотрелся, проверил комнату, отведенную для студентов, где хранились книги для выдачи. Там тоже никого не оказалось. Как и в отсеках и за столами, за которыми молодые люди зарывались, чтобы выполнить домашнее задание. Убедившись, что он точно один, профессор направился к книжной полке. Его радовало, что книга, которую он отметил, была на прежнем своем месте.