С видом на Нескучный

Домой хотелось ужасно. Закрывала глаза и представляла свою квартиру: прихожую с небольшим креслом и старой дубовой, купленной в антикварном вешалкой с бронзовыми рогами, ванную в персиковых тонах, кухню, сделанную по спецзаказу: вишня, стекло с витражами, медная утварь. Спальню в синих тонах, покрывало на кровати, в которое так уютно укутаться, картину на стене: девочка смотрит на море. Увидела в Греции, в случайном салоне, и не могла оторваться – это она, эта девочка. Вера. Узкие торчащие ключицы, длинные, тонкие голенастые, как говорила мама, ноги. Пепельные волосы, забранные в хвост, острый, чуть вздернутый нос, светлые, смотрящие с удивлением и недоверием глаза – все это она, Вера Кошелева. А перед ней море. Серое, неспокойное, в белых барашках пены. На горизонте море сливается с небом, таким же серым и мрачноватым. Небо и море неспокойны и обещают непогоду, шторм. А на берегу, в волнении закусив пухлую, нежную губу, стоит девочка лет двенадцати, испуганная и настороженная. И еще одинокая. Стоит и вглядывается в даль. Даль – это жизнь, со всеми ее штормами и ветрами, дождями и тучами, солнцем и тихим прибоем. Что ждет ее, эту девочку? И чего в ее жизни будет больше – солнца или дождя? Что ей предстоит пережить?

Домой, домой! Туда, где ей хорошо и где ее любят и точно жалеют, где спокойно. Туда, где ее пристань, причал. Где ее не обидят.

Первые несколько лет, пока жили вместе с мамой, Вера была счастлива, что мама рядом, за стенкой, что она слышит ее голос, слышит, как та включает радио, как смотрит телевизор. Мама готовила ее любимые блюда, встречала с ужином и накрытым столом, жалела Веру и причитала, что дочь устает. В общем, мама есть мама, все как положено.

Конечно, они цапались – характеры у обеих ого-го, обе взрывные, эмоциональные, обе обидчивые. К тому же за годы, что Вера жила в Москве, а Галина Ивановна оставалась в Энске, они друг от друга отвыкли. Уставшей Вере хотелось побыть в одиночестве, не отвечать на вопросы, не слышать маминых вздохов и сетований.

Да и Галине Ивановне, привыкшей к долгим годам одиночества, было непросто – здесь она за все отвечала: за дом, за покупку продуктов, за наличие обеда – за все. Все это требовало распорядка, по крайней мере, так считала она.

Вере все это было не нужно – дом уберет нанятая уборщица, она же все постирает и погладит, а уж купить продукты – дело нехитрое, тем более при ее-то питании – от супов и котлет Вера отвыкла.

Раздражали и мамины вопросы: «Опять весь день будешь дома в свой выходной? Опять никуда не пойдешь? В кого ты, Вер, превратилась? В сычиху, в старую бабку!» Вера долго не сдерживалась и отвечала. Вот еще один повод для ссор. Пару дней дулись и не разговаривали. Пару дней мучились и переживали. Потом все проходило, но осадочек оставался.

Что делать? Как всегда, правильное решение подсказала сама жизнь – возвращаясь с работы, Вера увидела на двери подъезда свежее объявление о продаже квартиры. Это было то, что им надо, лучше и придумать нельзя – квартира в их же подъезде! В тот же вечер Вера ее посмотрела. Квартирка была небольшой, запущенной. С первого взгляда было понятно, что ремонт предстоит там не просто большой – капитальный, как говорится, до бетона.

Сказала, что нужен один день на раздумья. Ушла к себе и позвонила Татьяне. Разумная Таня сказала, что вариант блестящий, но Галина Ивановна человек непростой, как воспримет эту новость? А вдруг разобидится и уедет в Энск? Дескать, вытащила меня из родной норы, привезла, посулила райскую жизнь, а теперь что? Я тебе надоела? А дальше слезы, причитания и все остальное.

– Соберись с духом, и вперед! – сказала Татьяна. – Слушай, – вдруг осенило ее. – А скажи, что у тебя появился любовник! Что тебе нужна свобода, ну ты поняла! Вера, это отличная мысль! И вот на это Галина Ивановна точно среагирует хорошо. У нее же одна мечта – чтобы ты устроила личную жизнь.

«Мысль-то хорошая, но врать неохота. Да и как потом выкручиваться – снова врать? Нет, никакого вранья, – решила Вера, – скажу как есть. А там уж как будет».

Нервничала ужасно, а прошло все мирно и тихо, будто мама давно этого ожидала.

– И вместе, и врозь, дочк! – резюмировала Галина Ивановна. – И каждая себе хозяйка!

Вера от счастья расплакалась – вот ведь дурочка, так боялась!

Призналась, что вид из окна там не «ах», а если уж честно – дерьмовый вид из окна. Внутрь двора, на стену соседнего дома, второй этаж.

– Да что мне твой вид, – отмахнулась Галина Ивановна. – Насмотрелась я на вашу реку и ваш Нескучный! Всю жизнь окнами на дорогу да на кладбище, привыкла! Да и в окно я не смотрю – я смотрю в телевизор!

После этого «я смотрю в телевизор» смеялись до колик:

– Ты, мам, Чарли Чаплин! Комик! – повторяла Вера. – Как скажешь чего – хоть стой, хоть падай!

Через четыре месяца Галина Ивановна справляла новоселье.