Рыцарь без меча

Незадолго до премьеры Эдвин и Диаманта решили съездить в замок. У Ника, Ириты и Мариена работы было невпроворот, но дела не помешали вечером собраться в гостиной у камина, как раньше, поговорить о новостях, вспомнить прошлое и просто поболтать ни о чём. Недоверие родителей к Эдвину, которое так расстраивало Диаманту, пока не решилась судьба Дамира, теперь исчезло. Обстановка была весёлой и непринуждённой, но вскоре Диаманта заметила, что Мариен чем-то озабочен. Ей стало тревожно. Как только родители вышли из гостиной, она спросила:

— Что случилось?

— Боюсь, что у меня для вас плохие новости. Особенно для тебя, Эдвин. Не хотел сегодня говорить об этом, чтобы не портить вечер. Но идёмте.

Он привёл их в прохладный, пустой библиотечный зал и попросил подождать, а сам ушёл в хранилище. Вскоре вернулся и протянул Эдвину большой лист, исписанный мелким убористым почерком. Эдвин начал читать и вскоре кинул на Мариена и Диаманту ошарашенный взгляд. Мариен хмуро кивнул.

— Я тоже такого не ожидал. Чуть не упал, когда это прочитал. Вот вам и книга.

— Да что там такое? — спросила Диаманта.

Эдвин передал ей лист.

— «Особым королевским указом писцам и книгопродавцам запрещается продавать и переписывать, равно как и распространять иным образом, а библиотекарям выдавать читателям следующие книги, — прочитала она вслух. — Преступившие сей приказ будут подвергнуты штрафу в тысячу золотых или тюремному заключению»… А в списке книг…

— Книга о Дороге стоит первой, — договорил Мариен.

— А дальше труды Лионеля Аркамбера…

— Надо предупредить его! — сказал Эдвин. — Завтра же!

— А ты-то что будешь делать? — спросил Мариен.

— Ничего, — ответил Эдвин, и в его взгляде появилось упрямство, которое Диаманта часто замечала у Дамира.

— Ничего — то есть ничего не будешь менять?

— Не буду.

— Почему?! Что значит «не буду»?! Если книгу найдут у тебя, конфискуют! А ты у Рэграса на особом счету, учти!

— Родители это видели? — спросила Диаманта.

— Ещё нет. Приказ чиновник передал мне, и книги выдаю я. Я не хотел им показывать до вашей премьеры. Они её ждут не дождутся, тем более что вы вдвоём там играете! Только… пьеса об Адриане…

Эдвин с печалью смотрел в окно.

— Как быстро забывается главное! Давно ли Мир Неба спас Рэграсу жизнь…

— Да открой же наконец глаза, Эдвин! — рассердился Мариен. — Ты в опасности! Вот что главное!

Эдвин покачал головой.

— Честно говоря, я не верю, что у Рэграса поднимется рука на книгу, на меня, на Лионеля… Да, когда-то он казнил Адриана, но эта казнь до сих пор не даёт ему покоя. Я видел это по его глазам, когда упомянул об Адриане в разговоре. Рэграс хочет ограничить распространение книги, это понятно. Но дальше, мне кажется, дело не пойдёт.

— А вот у меня совсем нет уверенности, что у Рэграса не поднимется рука на тебя! — возразил Мариен. — Он не говорит зря ни одного слова! И этим указом прямо даёт понять, что ему, мягко говоря, не по душе всё, что связано с Миром Неба! Ну сам подумай, что будет, если к вам в дом придут с обыском? И что ждёт тебя? Хочешь к своим прошлым злоключениям добавить ещё и тюрьму?

Повисло тоскливое молчание.

— Я не знаю, как лучше поступить, — продолжал Мариен. — Если вы сейчас отмените премьеру и спрячете книгу, это будет разумно, но…

— Это будет трусость! — ответил Эдвин. — Сыграть этот спектакль — дело чести! Книгу мы с Диамантой читаем каждый день. А Рэграса я не боюсь.

— Да я не прошу тебя отказываться от книги! Просто надо учитывать обстоятельства. И быть осторожнее! Подумай о Диаманте, в конце концов!

— Я считаю, что Эдвин прав, — сказала Диаманта.

— А я считаю, что в тюрьме вам обоим делать совершенно нечего! — Мариен строго посмотрел на неё. — Сейчас ваша судьба в ваших руках, поймите!

Наутро собрались в Тарину. Снег начинал таять, было пасмурно и по-весеннему промозгло. Мариен пока не стал говорить родителям о списке запрещённых книг, но, прощаясь с сестрой и Эдвином у фургона, снова попросил:

— Пожалуйста, не нарывайтесь на неприятности! Рэграса ты, Эдвин, не боишься, но сейчас надо бояться не его. Он король, и в его распоряжении уйма способов испортить тебе жизнь. Прикажет тебя арестовать, посадит — и дело с концом. Судьи про Мир Неба слушать не станут. А условия в тюрьме могут создать такие, что ты просто не выйдешь оттуда! Мой друг, сын судьи, рассказывал — у меня до сих пор волосы дыбом!

— Я всё это знаю, у меня же дядя судья…

— Так почему упрямишься тогда?! Сейчас ещё не произошло ничего непоправимого! А если тебя арестуют, поздно будет! Это ты понимаешь?!

— Понимаю. И понимаю, что если я сейчас не отступлюсь, то своим примером покажу и Рэграсу, и его чиновникам, и многим другим людям, в том числе и тебе, что значит служить Миру Неба. Покажу, что по-настоящему верю в него! Тогда появится шанс, что у кого-то из них тоже откроются глаза. А если я струшу, то предам не только Мир Неба и себя самого. Их я тоже предам! Они сейчас всё равно что слепые. Но они могут прозреть! Могут! Надо в это верить!