Рыцарь без меча

— Ты же только что говорил, что тебе стыдно за своего отца.

— Нет, дядя! Нет. Я имел в виду только, что в данном случае отец ошибся. И Дамир, и Эдвин — вся эта семья против вас и вашей власти! Я не могу понять, почему вы так хорошо к ним относитесь?!

— А с чего ты взял, что я хорошо к ним отношусь?

— Ну как же, дядя? Смягчить этому негодяю приговор… Простить такой побег…

— По закону пособников побега вешают. Но в качестве милости можно выбрать не такую позорную казнь и отрубить твоему отцу голову. Такой вариант тебя устроит?

— Что вы, дядя!

— Вот и я счёл это чересчур суровой, хотя и справедливой мерой.

Услышав это, Гидеон успокоился — вместе с иронией в голосе дяди звучала спокойная, властная уверенность.

— Я и не думал прощать этот побег, Гидеон. То, что ты принял за милость, всего лишь холодный расчёт. Дамир сам по себе мне неинтересен: в Тарине он никогда не жил, его здесь никто не знает. Ни о его преступлении, ни о его побеге в городе ничего не известно. Так что портить из-за него отношения с твоим отцом и с Аитой по меньшей мере глупо.

— Но ведь… Ваше величество, главный организатор этого побега — не мой отец, а Эдвин! Эдвин всё это придумал! И остался здесь, в Мире Дня! Накажите хотя бы его!

— Нет. Пока нет.

— Но почему?

— Любовь Эдвина к отцу и попытка любой ценой спасти его мне понятна. Ты ведь тоже не хочешь видеть своего отца на эшафоте, пусть он и виноват… Наказывать Эдвина за такую вину — может, и справедливо, но мелко. Вот если он пойдёт по стопам Адриана, я накажу его. И накажу жестоко.

Часть III. Рэграс

ГЛАВА 1. «Небесный колодец»

Зима стояла тихая, снежная. Диаманта часто вспоминала приключения уходящего года, перечитывала дневники. Сейчас ей казалось, что волнение, напряжение и неожиданности навсегда сменились ровными буднями. Жизнь текла размеренно и безмятежно, и не хотелось ничего менять.

Эдвин вернулся в театр, и они зажили, как раньше, с той только разницей, что он прекратил писать пьесы. Когда находилось свободное время, он подолгу просиживал с книгой, раздумывая о чём-то, потом пробовал писать, но его не оставляли сомнения и неудовлетворённость. Наконец он бросил эти попытки и убрал черновики в стол.

Утро было хмурое. За замёрзшими окнами серел город, окутанный зимней мглой. Диаманта, как обычно, приготовила завтрак, выглянула с кухни, чтобы позвать Эдвина — и увидела, что он сидит за столом и пишет. Пишет так же вдохновенно, как тогда, по дороге в Эжант, когда они только познакомились. Он увлёкся и даже не заметил, что она подошла к нему.

— Завтрак готов, — сказала Диаманта и посмотрела на страницу. — Ты пишешь пьесу?!

Он кивнул на раскрытую книгу.

— Мне сразу понравился этот эпизод. Главным героем будет Адриан. Лионель меняет имена героев, а я не буду.

— А Рэграс?

— Рэграса там нет.

— Я не в том смысле…

Он отложил перо.

— Не бойся. Да и если уж думать о Рэграсе, то пьеса — самый безобидный вариант. Это же театр. Выдумка, игра! Я понимаю, если б я начал собирать народ на площади и читать книгу. А наказывать за безобидную пьесу, в которой король даже не упоминается — совсем уж глупо.

Эдвин назвал свою пьесу «Небесный колодец». В январе он закончил правку и переписал текст начисто. Дину она понравилась, и даже Харт не ворчал. Решили ставить спектакль, не откладывая. Дин дал Эдвину роль Адриана.

Теперь они с Диамантой пропадали в театре. «Небесный колодец» заметно отличался от прежних пьес Эдвина оригинальностью сюжета и глубиной. Постановка увлекла всех, и даже Алед и Эрид, скептически настроенные по отношению к книге, то и дело приносили для спектакля новые идеи. Диаманта тоже играла небольшую роль. Премьеру назначили на март.

* * *

Зима заканчивалась. Снег стал серым и грязным, над крышами завывал промозглый ветер. Эдвин вернулся из театра, уставший и довольный. Диаманта как раз приготовила ужин.

— Ну как порепетировали сегодня? — спросила она, снимая передник.

— Отлично. Харт был в ударе! Даже не ожидал от него. Когда с ним заговариваешь о Мире Неба — отшучивается, отмахивается, а в роли — невероятная убедительность!

— Да, раньше он часто говорил о книге, а сейчас, мне кажется, просто решил для себя что-то и пока успокоился на этом.

— Ясно, что. Решил жить, как раньше. Только это уже невозможно. Думаю, он и сам это понимает в глубине души… Как вкусно пахнет!

Они сели за стол. Потрескивали поленья в очаге. За окнами сгущались синие сумерки. Сейчас Диаманта чувствовала себя абсолютно счастливой — у них с Эдвином был прекрасный дом, любимое дело, живые и здоровые родители, настоящие друзья, они мечтали о детях…

Вдруг сладкое чувство уюта оборвал стук в дверь. Диаманта даже вздрогнула от неожиданности и посмотрела на мужа.

— Кто это может быть?

Эдвин открыл. Перед ним стоял взволнованный Нат.

— Раздевайся, — предложила Диаманта. — Мы как раз собирались пить чай. А может, хочешь есть?

— Нет, спасибо. Некогда. Я по делу пришёл. Эдвин… Ты говорил, что Мир Неба всегда помогает людям.

— Да. А что случилось?