Рыцарь без меча

— Всё будет хорошо. Рэграс, конечно, твоего отца не помилует, но мы устроим побег, а он закроет на это глаза. Одно условие: Дамиру придётся бежать в Эстуар. В Мире Дня ему оставаться нельзя.

— А как устроить побег, ваше высочество?

— С помощью ключа, Эдвин. Завтра я поеду в Эстуар. Всё объясню Аите и возьму у неё ключ. Казнь назначена на первое ноября. Я вернусь во второй половине октября. Успеем.

— А королева Аита согласится дать вам ключ?

— Я поговорю с ней. Надеюсь, она не откажет, тем более когда узнает историю Дамира.

Амма взволнованно посмотрела на него.

— Она не откажет, когда прочтёт вот это.

Амма достала из шкафа свою шкатулку, вынула из неё желтоватый пергамент и подала Аксианту. Он пробежал текст и с изумлением произнёс:

— Ваш отец спас жизнь королю?! Отцу Аиты?!

— Как это, мама?

— Да, однажды мой отец спас отца Аиты на охоте, рискуя собой. В благодарность король дал нашей семье эту бумагу. Всем представителям нашего рода дарованы особые привилегии в Мире Эстуар. В случае необходимости мы имеем право обращаться лично к королю — или к королеве — за помощью. Когда я вышла замуж за Дамира, и мы переехали сюда, королевские милости казались нам пустяками, мы были сами себе короли, — Амма улыбнулась. — Так что этим документом ещё ни разу не пользовались.

— Если вы не возражаете, я возьму эту бумагу.

— Конечно, ваше высочество, если она поможет Дамиру!

— Поможет. Теперь я уверен, что всё будет в порядке.

* * *

На следующий день Эдвин, Диаманта и Амма отправились в замок Варос. Ирита и Ник уже в деталях знали от Мариена подробности путешествия и событий на острове. Диаманта сразу почувствовала, что родителям, особенно матери, всё это очень не нравится — и то, что путешествие оказалось настолько опасным, несмотря на заверения Эдвина, и то, что Дамир выступил против короля. Конечно, никто не подавал виду, и все, как могли, старались поддержать Амму и Эдвина. Но всё равно Диаманту не оставляло неуютное напряжение, пока они не уехали из замка обратно в Тарину.

* * *

Очертания облаков меняются легко и безвозвратно; так движется время. Облачные горы высоки, но недолговечны; ветер постоянно возводит, изменяет и уничтожает их. И каменные горы, стоящие на земле, незыблемые, высокие и неприступные, тоже изменчивы и покорны ветру времени.

Сопротивляющийся знанию кажется могущественнее послушного; он упорствует в своих заблуждениях и в своём упорстве уподобляется неприступной скале. Он говорит: «Ничто не может покорить меня, никто не может повелевать мною». Но никакая скала не устоит перед ветром времени, и любое упорство бессильно перед истинным знанием. Твёрдому, как камень, суждено стать мягким и податливым, как песок, и жестокому суждено стать милосердным; таков этот Мир и такова Дорога. Наступит день, когда надменнейший из господ Земли склонит голову перед величием Неба смиренно, как слуга; наступит день, когда сжигавший корабли станет смотрителем маяка и тёмными ночами будет ревностно следить, чтобы путеводный огонь горел ярко, не позволяя морским странникам сбиться с пути; наступит день, когда преследовавший и ненавидевший истину посвятит свою жизнь служению ей.

* * *

Погостив у брата две недели, Элиата уехала. Когда наступила ночь, Рэграс отослал из своей спальни всех слуг. Подошёл к окну, взглянул на Луну и произнёс:

— Нам надо поговорить.

Луна блеснула между облаков и скрылась. Через несколько минут Королева вошла в спальню в сияющем платье и длинной белой накидке. Он посмотрел ей в глаза.

— Как ты вернула мне власть над гайером?

— Что с тобой, Рэграс? Я же рассказывала тебе.

— Я хочу знать правду. Как ты это сделала? Какой ценой? Что оставила в залог его повиновения?

Королева улыбнулась и вздохнула.

— Зачем ты спрашиваешь меня, если сам всё знаешь? Между прочим, я намекала тебе, но ты, видимо, не догадался… А кто тебе сказал?

— Неважно.