Ровно в полночь

Он протянул руку, чтобы поставить стакан, но промахнулся и уронил его на ковер, выплеснув последние капли. Веки его слипались.

Я поднял стакан на стол, осторожно отошел к двери и уже повернул ручку, когда вдруг услышал:

— Мне очень жаль, Кейн. Я надеялся продержаться.

— Вы и держались. Просто поездка затянулась.

Помолчав, он сказал:

— Может быть… И если бы меня не ранили… Хотя, наверное, все равно… — Тут он повернул голову и взглянул на меня. — Вы говорили, что я такой же, как все. Но я убиваю людей, профессор.

— Это занятие можно и бросить.

Он улыбнулся, очень вяло и устало.

— Но не раньше завтрашнего вечера?

Я вышел, ясно понимая, что помощи от меня, как от пролитой на ковер отравы.

Мэгенхерд с Жинетт стояли на верхней площадке лестницы с таким видом, будто пытались найти любезные слова, но явно не смогли. При виде меня Мэгенхерд тут же отвернулся и забыл о вежливости.

— Вы не сказали мне, что Лоуэлл — алкоголик.

— Я и сам не знал, — облокотившись на перила, я полез в карман за сигаретой.

— Придется это обсудить с мсье Мерленом. Меня могли убить только потому…

— Да замолчите, Мэгенхерд, — устало бросил я. — Вы выжили вчера, и выжили сегодня. И если это не считать успехом, значит вы ничего не поняли. Если бы не он, где бы вы были?

Он наградил меня ледяным взглядом и, словно палку проглотив, зашагал вниз.

— Во время войны, — задумчиво заметила Жинетт, — задавали вопроса, правы ли мы. Ответ был слишком прост. Но кое в чем мы видно ошибались, если судить по Бернару с Элайном. Ты убежден, что прав, потому что прав Мэгенхерд?

— Может быть, — осторожно согласился я.

Она кивнула, отвечая на какой-то свой вопрос, помолчала, потом спросила:

— А если Мэгенхерд окажется прохвостом? И ты не успеешь отойти в сторону?

Для меня мысль эта была не нова. Сейчас я верил Мерлену, верил Мэгенхерду, верно оценивал ситуацию и был прав. Но может прийти день, когда я глупо ошибусь и мой клиент окажется мерзавцем, вот тогда за меня возьмутся полицейские.

Защитник сможет заявить, что клиент ввел меня в заблуждение, но я-то попадусь с дымящимся «маузером» в руке…

Я устало покачал головой.

— Все может быть, Жинетт. Но не сейчас. А в следующий раз будет то, что будет.

— Значит следующий раз все-таки будет? — Она не сводила с меня пристального взгляда грустных глаз. В бликах света каштановые волосы отливали старым палисандром.

— Жинетт, прошло пятнадцать лет. И ты не влюблена в меня.

— Не знаю, — она пожала плечами. — Я могу только ждать и помнить и, может быть, помочь, чтобы тебя не убили.

Я поморщился. Не стоило сюда возвращаться. Пятнадцать лет я держался в стороне от тихого замка. Она же упорно пыталась покончить с войной. А я приехал только потому, что для меня война все еще продолжалась.

— Я вернусь, — хрипло выдавил я.

Она грустно улыбнулась.

— Не надо, Луи. Я не прошу от тебя обещаний..

19

На север мы отправились в том же фургоне. Мы с Жинетт за рулем по очереди; внутри фургона — куча ящиков с бутылками, скрывающая трех пассажиров от непрошеных взглядов, если придется открыть заднюю дверь.

Харви нам пришлось общими усилиями погрузить на дно фургона. При этом он даже не очнулся. Мы бросили в фургон пару старых матрасов и несколько одеял, но Мэгенхерд ими не воспользовался, так как я вдруг услышал из окошка за спиной его голос:

— Как мы переправимся через швейцарскую границу, мистер Кейн?

— Нас довезут до городишки Гекс в нескольких милях на северо-запад от Женевы. Там мы сойдем перейдем границу возле аэропорта.

Как я и ожидал, восхищения не последовало.

— Но вы же говорили, что нужно попасть в большой город, где можно взять машину напрокат. Тогда почему не Эвиан? Оттуда через озеро можно попасть в Лозанну.

— Таких решений от нас и ждут. Нет, граница возле Женевы гораздо удобнее. Ее почти невозможно контролировать — там поля, фермы и десятки дорог. Границу мы просто перейдем пешком.

— В войну ее стерегли, — возразил Мэгенхерд.

— Да, только вы бы не поверили, сколько людей даже в то время перебрались в Швейцарию. Власти даже построили там большой лагерь для перемещенных лиц.

— Мистер Кейн, — холодно заметил он, — в швейцарской тюрьме ничуть не лучше, чем во французской.

— Зато гораздо чище. Я надеюсь, что швейцарская полиция нас не ищет. Заняться этим они могли бы только по просьбе французских коллег, а Сюрте вряд ли признает, что упустила нас. По крайней мере пока.

Я продолжал надеяться, что нам все же удастся выскользнуть из концентрических кругов погони. Если не поступит сведений с границы, жандармерия будет считать, что мы еще во Франции. И тогда все в порядке. Я был уверен, что разбитый «ситроен» уже нашли, и многое зависит от того, как скоро установят, что он принадлежит Мэгенхерду. Перестрелка да еще спрятанный в роще «рено» вынудят прочесать окрестности как следует.

В известном смысле это было бы нам на руку. Тогда пропадет интерес к северному маршруту, но зато могут решить, что оставшись без машины, мы прячемся в каком-нибудь укромном месте.