РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

Кин брезгливо, носком ноги, поддел одёжку Томаса и спихнул в воду. Эллекин притопил одежду, начал топтаться по ней, одновременно полоща кольчугу. Под конец вымыл волосы, выбрался обратно на берег. Выжал, сколько мог, штаны с рубахой, надел на себя. Денёк обещал быть тёплым, Бог даст, на теле высохнут. Влез в кольчугу.

- На север. – коротко скомандовал Кину.

Надо заглянуть на разрушенную мельницу, где ждёт Карл.

- За лошадями и оружием, как я понимаю? – уточнил Кин.

- Сколько за меня назначили?

- Вес твоей правой руки в золоте.

- Руки? – изумился Томас, потом сообразил, - А, ну да, я же лучник.

- Вес правой руки в золоте и отрубленной головы в серебре. Не любят здесь английских лучников.

- Целое состояние. – хмыкнул Томас, - Знаешь, есть у меня нехорошее предчувствие, что, прежде чем мы найдём лошадей и оружие, лошади и оружие найдут нас.

- Не понял.

- Скоро в городе докумекают, что я дал дёру, и примутся прочёсывать окрестности. Надо брать ноги в руки и мчать на север, что есть сил.

Томас беспокоился о Женевьеве. Попадись Женевьева к церковникам в лапы, вновь пытки, затем неминуемо – костёр. Надежда была лишь на то, что её и Хью де Веррек придержит ради обмена на Бертилью. Хотя кто знает, что у него в мозгах? Взбредёт, что передать еретичку церкви его святой долг, и конец. Ладно, добраться бы до Карла, там лошади, там бойцы, там оружие.

Томас с ирландцем брели на север по берегу. Солнце поднялось выше. Косогор становился более пологим. Оливковые рощи закончились, пошли виноградники. На них кое-где работали крестьяне. Интересно, подумал Томас, насколько опередил его Роланд? Вслух сказал:

- Надо было не цацкаться с ним.

- С кем?

- С Роландом. Мой лучник держал его на прицеле. Надо было приказать стрельнуть.

- Убить этого парня не просто. Гибкий он и быстрый, как змея. Был я раз в Тулузе, видел его на турнире.

- Обогнать бы его… - тяжело вздохнул Томас.

Почему де Веррек едет в Тулузу? И тут его осенило.

- Потому что дорога безопасна! – воскликнул Томас.

- И что?

Томас принялся возбуждённо объяснять:

- Он едет по тулузскому тракту, который охраняют воины графа Арманьяка, а потому де Веррек может не бояться нападения моих эллекинов. Но цель Роланда не Тулуза. От тракта ответвляется дорога на Жиньяк.

- А зачем де Верреку дорога на Жиньяк?

- Потому что де Веррек везёт Женевьеву в Лабрюиллад! Понимаешь, в Лабрюиллад!

- Далеко этот Лабрюиллад?

- Пять-шесть дней верхом. Если срезать холмами, то меньше.

Конечно, коль не нарвёшься в холмах на коредоров. Чёрт, скрипнул зубами Томас, ему нужны его латники, его лучники. Ему нужно чудо.

Впереди показалась деревня. Её пришлось обходить по дуге. На полях трудились люди. Они как будто не заметили чужаков, но Томас сам вырос в крохотной деревушке и знал, что местным жителям, досконально изучившим в округе каждый кустик, каждое деревце, лостаточно вспорхнувшей пичуги, чтобы сделать вывод о приближении непрошенных гостей. А весть о щедрой награде уже могла достигнуть селения, благо Монпелье рядом.

Отчаяние захлестнуло Томаса.

- Будь я на твоём месте, - бросил он ирландцу, - удовлетворился бы деньгами, что предлагали за меня в Монпелье, а не искал журавля в небе.

- Что за мрачные мысли? – оторопело зыркнул на него Кин.

- А разве нет причин? Ничего не клеится.

- Как это «ничего»? Из города мы улизнули.

- Тебе-то какая польза с того? Получил бы монеты, уже в корчме вино пил.

- Ага, а завтра опять на лекцию к доктору Люциусу? Да я ещё годик бы послушал умничанье этого жалкого червяка де Бофора, и или сам удавился, или его бы удавил. А о тебе рассказывают, что ты делаешь людей богачами!

- Хочешь разбогатеть?

- Хочу вольным, как птица, скакать по свету на лихом коне. И чтобы горячая девчонка под боком, а лучше две. Нет, три! – ирландец расплылся в мечтательной улыбке, - Хочу быть выше правил.

- Тебе годков-то сколько, вольная птица?

- Точно не скажу, нет у нас в заводе года считать. Лет восемнадцать, наверно. Или девятнадцать.

- Без правил, без правил... – повторил Томас недовольно.

Сырая одежда натирала кожу, а мокрая обувка стала расползаться по швам.

- Правила не дают людям рыпнуться с насестов. – рассуждал Кин, - Рыпнешься – свернут башку, как глупой курице. Только вольные птицы, как ты, выше любых правил, разве нет?

- Я учился в Оксфорде. Как ты, на священника.

- Поэтому в латыни силён?

- Меня попервой отец учил. Латынь, греческий, французский.

- Видишь, а теперь ты сэр Томас Хуктон, командир знаменитых эллекинов! Жил бы по правилам, сейчас был бы попом.

- Я – лучник. – уточнил Томас. Лучник без лука, чёрт, - И у эллекинов тоже есть свои правила.

- Какие?

- Мы делим добычу, не бросаем друг друга и не насилуем женщин.

- Ага, сплетни об этом ходят. Эй, ты слышал?

- Что?

- Собаки лают. Две. Похоже.

Путники давно оставили реку за спиной и шли по краю леса, скрывавшего их от чужих глаз. Томас остановился и прислушался. Шумел ветер в листве, ухо различило отдалённую дробь дятла и… брёх. Собачий брёх.

- Может, просто охотники? – предположил Хуктон, не веря в свои слова.