Ревность

Нет, он не станет ни чего отменять. И пусть его действия не совсем этичны, но они хотя бы объяснимы. А как с Галей? Какие слова найти, как назвать то, что делает она: предательство, низость, подлость? Радченко не произнес вслух ни звука. Он только закрыл глаза. Перед ним была темнота, в которой кружили золотые звездочки, похожие на светлячков.

— Все эти фотографии или видеозаписи постельных сцен нужны по одной единственной причине, — говорил Волков. — Судья должен их посмотреть и вынести решение по ребенку… Судья решит, что доверить воспитание мальчика дошкольного возраста аморальной женщине — нельзя. Короче, это нужно, чтобы твой Максим остался с тобой, а не с ней. Да, делать фотографии твоей супруги во время интимной близости — незаконно. Но на суде мы сможем представить дело так, что эти карточки тебе подбросили. А ты сунул нос в пакет и пережил сильнейший эмоциональный шок. Ты честный нравственный человек, а она… Короче, дело выигрышное. Итак, мой вопрос: делать съемку постельных сцен? Или ребенка ты оставишь Гале?

— Надо делать, — кивнул Радченко, голова раскалывалась от боли. — В конце концов, это ты юрист, который не первый год занимается бракоразводными делами. И я тебе доверяю.

— Старик, не отчаивайся. Все мужчины думают одинаково: этого не может случиться со мной. С другими — пожалуйста. Но только не со мной. Эта иллюзия живет в душе, пока сама жизнь не ткнет мужчину носом в дерьмо. А потом, когда открывается истина… На мужиков жалко смотреть. Крутой парень превращается в плакучую иву. Тебе сейчас очень трудно, я знаю. Но держи себя в руках, думай только о работе, не оставляй себе свободного времени. Все время чем-то занимайся. И запомни: пройдет сорок дней с того самого дня, как ты узнал плохую новость, — и тебе станет легче. А через год ты успокоишься. Так устроен человек.

— Конечно, конечно…

— Самое большое заблуждение мужчин знаешь какое? Мы считаем: если я удовлетворяю женщину в постели, ей больше не нужен никто. Она не изменит. В этом уверены решительно все мужики. И все они по своей дурости ошибаются. Женщина живет двумя потребностями: жажда стабильности и жажда новизны. Стабильность — это муж. Новизна — поклонник на стороне. Мы потом удивляемся: как же так, у нас все было хорошо и вдруг…

— Нет, подожди, мне надо немного подумать, — вздохнул Радченко. — Дай мне час. Я перезвоню и скажу: да или нет.

Он положил трубку, выключил лампу и минут десять сидел в полной темноте.

* * *

Радченко нашарил на тумбочке пузырек, выпил таблетку от головной боли, зажал уши ладонями, уперся локтями в коленях и застыл в этой позе. Перед глазами по-прежнему летали горящие звездочки. Теперь они напоминали крупных навозных жуков.

— Господи, неужели это происходит со мной?

Он взял телефон, набрал домашний номер. Когда трубку сняла Галя, его голос звучал весело.

— Целую тебя, — сказал Радченко. — Мне что-то не спится. Дай, думаю, тебе позвоню.

— Здравствуй, Димочка, господи, как я по тебе соскучилась, — голос Гали звучал как волшебная музыка. — Как ты там, мой дорогой?

— Все нормально, — сказал Радченко. — Галя, я хочу спросить тебя одну очень важную вещь. Ты ничего не хочешь мне сказать? Чего-то важного?

— А что я должна сказать? Господи, Дима, ты меня пугаешь. Что случилось?

— Со мной — ничего. А где ты была в прошлую субботу?

— Мы с Максимом были на даче. Вот только гости к нам не приехали.

— А-а-а… Вот как. Не приехали, значит… Так что ты мне хочешь сказать?

— Ничего не хочу сказать. Хочу, чтобы ты знал, что я соскучилась.

— Отлично, именно эти слова я и хотел услышать, — сказал Радченко и легко без всяких душевных усилий рассмеялся. Он удивился самому себе: как быстро научился врать. — Я тоже тебя люблю. А кроме этого, тебе сказать нечего? Ты подумай. Вдруг чего-нибудь вспомнишь?

— Нет, Дима, мне нечего сказать. У меня нет никаких важных новостей. Иначе ты узнал бы новости первым.

— Два, да… Конечно. Это я шучу. Ночью у меня всегда черный юмор. Чем темнее ночь, тем чернее юмор. И еще эти светлячки, эти жуки летают по комнате. С ума меня сводят…

Он дал отбой и несколько минут сидел, обхватив голову ладонями. Может быть, впервые в жизни ему стало жалко самого себя, жалко до слез. Он повторил про себя слова Гали: «Иначе ты узнал бы новости первым». Что ж, звучит неплохо. Особенно в исполнении Гали. У нее есть особый талант: говорить просто и убедительно, с дрожью в голосе, со слезой. Но в жизни все по-другому. И Джон прав: плохие новости мужья узнают последними. Такова логика человеческого существования. А, может, надо жить как-то иначе, проще. Тебя обманывают, а ты верь. Или хотя бы делай вид, что веришь. Господи, какой кошмар…

Он набрал номер Волкова и сказал:

— Начинай, Эдик. Начинай прямо сейчас.

Глава 13