Ревность

Девяткин до блеска начистил ботинки и переоделся в парадный костюм, который держал в стенном шкафу. Через полчаса он подъехал к ресторану, который славился прекрасной кухней и астрономическими ценами, оставил машину на стоянке и вошел в полутемный зал. Администратор провел его к столику, за которым Голуб уже изучал меню и карту вин.

— Я закажу, — Голуб пальцем поманил официанта.

В ожидании заказа освежились красным ирландским элем. Голуб рассказал пару забавных историй о том, как сотрудники управления ловили на взятках полицейских, а те в последнюю минуту, когда оперативники еще не успели вломиться в кабинет, пытались разными способами избавиться от грязных денег. Один спустил в унитаз почти пятьдесят тысяч долларов сотенными купюрами, забилась труба, чтобы извлечь из канализации банкноты, пришлось вызывать слесаря. Девяткин посмеивался, дожидаясь, когда собеседник закончит затянувшуюся прелюдию и перейдет к делу.

Голуб сделался серьезным и сказал:

— Получены результаты судебный экспертизы на того самого человека, который умер во время допроса. У пострадавшего рассечение на затылке, довольно глубокое. Я читал твою объясниловку. Ты пишешь, что случился сердечный приступ, пострадавший упал, разбил голову об угол табуретки и так далее. Ну, пусть будет по-твоему. Сам покойный нанес себе травму. Но судмедэксперт утверждает, что смерть произошла из-за разрыва сонной артерии. А вот почему разорвалась сонной артерии, не совсем понятно. Возможно, этот человек получил сильный удар в область шеи. Придется проводить повторную экспертизу. У покойного есть повреждения внутренних органов. Плюс кровоизлияния на теле.

— Это его оперативники немного помяли, — Девяткин прикончил салат из тунца и приступил к стейку. — При задержании.

— Хорошо, пусть будет так, — Голуб выпил бокал французского вина и налил второй. — Кстати, ты не слишком спеши со стейком. Эта говядина не для обжорства. Для наслаждения. Мясо такое, что и жевать его не надо. Только наслаждаться его вкусом и глотать. Кстати, я вчера говорил с Сергеем Лоресом. У парня вся грудь синяя от побоев. Он готов дать на тебя показания.

Девяткин почувствовал, как по спине пробежал холодок, а сердце заныло.

— Те люди, которых Лорес закатал в бетон, выглядят еще хуже, чем он, — сказал Девяткин. — Лорес профессиональный мокрушник.

— Плевать на него. Разговор о тебе.

— Пойми, я действую жестко, потому что иначе нельзя. Я не садист. И пачкаться о дерьмо вроде Лореса — не велико удовольствие. Но я из свой практики вывел одно железное правило: если не получишь признательные показания в течение одних или двух суток после задержания — пиши пропало. К продажным судьям прибегут продажные адвокаты. Они сторгуются — и все. Убийца выйдет на волю и снова примется за старое. Если работать по моей системе, в деле остаются признательные показания. И масса другой полезной для следствия информации. И отпереться бывает очень трудно.

— Пусть так. Но я не могу взять собранные материалы, спустить их в сортир и засорить канализацию. Так спустил деньги тот продажный мент.

Девяткин выпил еще пива и отважился на вопрос.

— Как-то помочь можно?

— Само собой, — кивнул Голуб. — Иначе я с тобой здесь бы не сидел. Мы тормознем бумаги. Не уничтожим их, а тормознем до поры до времени. А там, может, что придумаем.

— Тормозни, Миша, — попросил Девяткин.

— Мы друг друга давно знаем, поэтому я напрямик, без туманных намеков. У нас в управлении небольшое торжество намечается. Несколько парней отличились, хорошо поработали. Они надеются на небольшую премию. Какие-то жалкие копейки и грамоты перепадут от начальства. Но надо добавить от меня лично. Иначе неудобно. Люди старались… Ну, тысяч пятьдесят, я думаю, хватит.

— Баксов?

Голуб кивнул. Девяткин задумался и помрачнел.

— Пойми: управление собственной безопасности никто не любит: ни начальство, ни менты, — сказал Голуб. — У нас даже друзей нет. Только враги, злопыхатели. Я же не имею права поехать к какому-нибудь бизнесмену, немного придушить его и потребовать денег. У меня нет таких прав и полномочий. Поэтому и доходов никаких. Приходится крутится. А для тебя пятьдесят штук — не велики деньги. Возьмешь за вымя какого-нибудь бизнесмена. Подергаешь — и привет. Ну, что скажешь?

— Постараюсь.

— Только повежливее с людьми. Сделай все, чтобы бизнесмен не умер от разрыва аорты. Или от других травм, несовместимых с жизнью.

Когда принесли счет, вложенный кожаную книжечку, Голуб не взглянул на него, передал Девяткину, встал, быстро попрощался и убежал. Девяткин расплатился, оставив на столе половину вчерашней зарплаты, вышел на воздух и прошелся взад-вперед по улице. Он нашел свободную скамейку в сквере, достал телефон и позвонил старшему лейтенанту Саше Лебедеву.

— Загляни в мой настольный календарь, — приказал Девяткин. — Мне надо знать, когда мы последний раз заезжали в гости к этому жулику с большой буквы… Который деньги ворует вагонами. Как там его… Руслан Иванидзе. Ну, хозяину банка «ЛМЛ — Финанс».

Несколько минут Девяткин ждал ответа.