Реверс

— Беспредел, — в итоге просипел он дерзко, — ментовской беспредел в натуре.

— Ваша позиция понятна, — судье большего не требовалось. — Татьяна, ты отразила позицию подозреваемого? Отлично. Суд оглашает материалы, представленные следствием.

Глазов перечислил названия документов, не углубляясь в их содержание. Затем, продолжая именовать себя в третьем лице и не человеком, а органом, объявил: «Суд удаляется для принятия решения».

— Прошу встать! — встрепенулась секретарь.

Поднялись все, кроме Пандуса, нагло развалившегося на лавке. Честняга решил, что участвовать в красной самодеятельности в падлу.

Капустин, дождавшись, когда за судьёй закроется дверь, звезданул по решётке длинным ключом от реечного замка:

— Будем правила внутреннего распорядка учить! На выход, жиган!

Прапорщик-калмык торопливо открывал клетку.

— Вы разве не дождётесь решения, Александр Николаевич? — обеспокоился Февралёв, видя, что Веткин ровняет стопку своих бумаг, готовясь убрать их в папку.

— Зачем? Пришлют через канцелярию. А ты хочешь остаться?

— Мне в дело нужно постановление с гербовой печатью. Долго ждать придётся?

— Не менее получаса. Станислав Владиславович, между нами, известный тормоз. А я отчаливаю. Надо ещё график судов у начальства утвердить. Сегодня, как-никак, короткий день. Предпраздничный. Трудовое законодательство надо блюсти. Хотя бы иногда!

— В результате не сомневаетесь? — важняк понизил голос.

— Ни на секунду, — Веткин безмятежно улыбался.

У него был вид счастливого человека. Предстоящие выходные дни Александр Николаевич распланировал под гармоничный отдых. Оздоровительные мероприятия — прогулка в лес (если позволит погода) и посещение бассейна — сочетались с вкушением интеллектуальных деликатесов. Последние были представлены недавно купленным бестселлером Джеймса Клавела «Сёгун» и фильмом Джима Джармуша «Пёс-призрак: путь самурая», записанным в отличном качестве. А ещё в плане значились созидательные домашние хлопоты и качественный секс с милой и верной женщиной.

39

11 июня 2004. Пятница.

15.00–16.00

На параллельной орбите происходила важная динамика по другому резонансному делу. Заместитель прокурора Хоробрых, проявив недюжинную настойчивость, добился явки на допрос подозреваемого Сомова. Начмил прибыл в сопровождении защитника.

Прежде чем заключить соглашение с Щегловым, полковник перебрал острожских адвокатов по пальцам. Советом генерала Малышева — нанять кого-либо из золотой адвокатской пятёрки Андреевска — он не воспользовался. Уровень опасности Сомов считал пока некритичным, к тому же в областном центре действовал другой ценник, заоблачный.

Щеглова он не идеализировал как юриста. Знал также, что у Рудика в башке тараканов достаточно. Но был он доморощенным, а потому предсказуемым. Когда Щеглов работал следователем, циркулировали слухи, что он берёт. Конкретика, однако, отсутствовала, равно как и жалобы граждан. Рудольф умел ладить с людьми и никогда не наглел. Он дотянул до полной выслуги, с почётом ушёл на пенсию и вот уже больше пяти лет адвокатствовал. Судя по материальному благополучию и лестным отзывам, практика у него складывалась удачно.

Решающим доводом в пользу Щеглова стали дела давно минувших дней. В 1982 году они вместе ездили «за речку» в составе отряда спецназначения МВД «Кобальт». Сомов тогда был опером уголовного розыска, старлеем. Щеглов — старшим оперуполномоченным ОБХСС в капитанском чине. Оба имели опыт работы с агентурой. Данное требование являлось обязательным для бойцов «Кобальта».

Разбитые на группы, разбросанные по всему Афганистану, они помогали тамошней милиции — царандою. Собирали и обрабатывали разведданные. Внедряли агентов в бандформирования и лагеря беженцев. Скучать не приходилось. Щеглов в ходе миномётного обстрела получил серьёзную контузию, вернулся в Союз досрочно. Сомов отмантулил полный год, даже в отпуск не приезжал.

Сейчас начальник милиции надеялся, что Рудик Щеглов, памятуя о боевом братстве, не ляжет под прокуратуру ради возможных бонусов.

Увесисто шмякнув кулаком в обитую дерматином дверь, Сомов дёрнул за ручку и утвердительно рыкнул:

— Р-разрешите!

За полковничьим погоном, коробившемся на покатом плече, маячила грушевидная настороженная физиономия адвоката.

Обдумывая сценарий допроса, Хоробрых рассматривал несколько вариантов встречи. Наиболее жёстким представлялось барственное «ожидайте» в ответ на стук (не такой, конечно, бесцеремонный). Затем неплохо было бы в воспитательных целях поманежить визитёра минут «надцать» под дверью. Покрутив данную вариацию так и сяк, заместитель прокурора её отверг. Пришёл к выводу — взбрыкнёт гордец Сомов.

Уйдёт и потом будет хлестаться на голубом глазу: «Явился минута в минуту, а мусье[294] прокурор меня не принял».

— Проходите, — хозяйское позволение прозвучало постфактум.

Из-за стола Хоробрых не поднялся, не поздоровался и уж, тем более, не протянул руки.

— Здр-равия желаю! — начмил продолжал выказывать боевой настрой.