Реверс

— Две ошибки вижу, Александр Николаевич. Режим неправильно назначен. Жулин осуждён за особо тяжкое преступление, режим должен быть строгий. И срок дали лишний. Раз покушение, то не более трёх четвертей от максимального срока. То есть, не больше одиннадцати лет трёх месяцев могли дать. А ему — тринадцать!

— Молодец, не позоришь красный диплом! С режимом — в точку. А со сроком, Кирилл, я думаю, нет ошибки. Жулин изготовил огнестрельное оружие. У него прицепом ещё двести двадцать третья[290] идёт. Там в санкции от трёх до пяти лет лишения. Путём частичного сложения окончательно вполне можно впендюрить тринадцать.

— Спасибо большое, Александр Николаевич! Здорово вы! Даже кодекс не открыли.

— Кирилл Сергеич, ты когда перестанешь мне выкать?

Знакомясь с молодыми сотрудниками, демократ Веткин неизменно предлагал обращаться к себе на «ты». Большинство новичков принимало такую форму общения. Февралёву фамильярничать с аксакалом прокуратуры не позволяло воспитание.

38

11 июня 2004. Пятница.

15.45–16.20

Щекастый колобок по имени Таня вкатилась в зал с возгласом:

— Прошу встать, суд идёт!

Следом, буквально наступая секретарю на пятки, шагал федеральный судья Глазов. Одновременно через дверь запасного выхода конвой, уведомленный по телефону, заводил в помещение Пандуса. Вышло, что прокурорские с адвокатом приветствуют вставанием не только суд, но также и подозреваемого в убийстве.

Подобную процедурную мелочь Глазов не брал во внимание, хотя Веткин на правах университетского товарища не раз журил его за пофигизм.

Их честь, как полагается, был облачён в долгополую мантию чёрного цвета. Хватило нескольких лет, чтобы одеяние, не имевшее в России исторических корней, укоренилось в судебном антураже. На первых по-pax мантии поставлялись централизованно и имели не только одинаковый фасон, но и один размер — пятьдесят четвёртый.

Теперь мантии шьют в ателье каждому судье индивидуально. Покрой облачения усложнился — сзади стильно морщатся встречные складки, рукава объёмные, на плечах — узорные вышивки «косички». По обеим сторонам воротника желтеют золотые пуговицы с гербами. На пошив шёл твил — недорогой, плотный, прочный и немаркий х/б материал.

— Прошу садиться, — распорядился Глазов, занимая центральное место за столом на подиуме.

Реплика пришлась на разгар маневров конвойцев. Помещённый в клетку Пандус стоял к суду спиной, высунув меж прутьев решётки сцепленные руки. Замнач ИВС Капустин, ссутулившись, как вопросительный знак, ковырялся ключом в замке наручников. Второй конвоир — приземистый чернявый прапорщик калмыцкой наружности — запирал дверь узилища. Скрип несмазанных петлей, скрежет металла перемежались с глухим бубнежом Капустина, критиковавшим заевшее спецсредство.

— Рассматривается ходатайство следователя по особо важным делам Острожской межрайонной прокуратуры, юриста второго класса Февралёва об избрании меры пресечения, — навёрстывая упущенное время, судья начал заседание, не дожидаясь, пока Пандус займёт место на скамье в клетке, а конвоиры — на стульях по бокам её.

— Подозреваемый, встаньте! — Глазов обратил взор направо.

В эту секунду майору удалось справиться с наручниками. Одержанная победа сопровождалась громким шёпотом: «Машалла». Мусульманский эквивалент восклицания «Слава Богу» Капустин заимел на срочной службе в ДРА[291].

Пандус валко обернулся к судье. Он обряжен в синий шерстяной «олимпийский» костюм, старый и хорошо побитый молью. Шмотки, бывшие на нём при задержании, изъяты для назначения комплекса экспертиз — криминалистической переходящих микрочастиц, биологической, химической. Подбородок и скулы бандита густо заштриховала щетина. Махонькие глазки настороженно зыркали. Сонная пелена с них спала.

Глазов перешёл к установлению личности подозреваемого. Пандус отвечал отрывисто и глухо.

— Громче говорите! Секретарь ведёт протокол, — возвысив голос, судья наглядно показал, как нужно общаться в помещении с плохой акустикой.

Впервые услышавший глас своего подопечного Февралёв, вытянув кадыкастую шею, ловил каждое слово. Он и узрел энергичную жестикуляцию майора Капустина, адресованную Веткину, который расписывал график судов на следующую неделю.

— Александр Николаевич, вас Сергей Евгеньевич, — следователь деликатно коснулся локтя старпома.

Веткин поднял голову. Майор просиял, зубасто осклабившись из-под соломенной подковы усищ. Вскинул руку в приветственном жесте. Он просто хотел поздороваться с уважаемым человеком. Старпом кивнул в ответ и с укоризной приложил палец к губам. Капустин отмахнулся: «ерунда» и беззвучно расхохотался.

Глазов не обращал внимания на сангвиническую активность майора. Возможно, верзилу делал незаметным на фоне стены серо-голубой камуфляж «Ночь», носимый им круглый год.

Судья искренне удивлялся букету статей, за которые Пандус был осужден областным судом в 1999 году.

— Злостное хулиганство, вымогательство, грабёж, разбой! — Глазов реанимировал в памяти статьи утратившего силу УК РСФСР, — Освободились в 2008 году по сроку?

— Угу.

— Не по УДО?