Реверс

Первый час наблюдения дал нулевой результат. Ни малейшей движухи на подворье Лешего. Рязанцев предположил, что собака на привязи неспроста. Когда десять дней назад они постучали в ворота, мгновенно раздался громовой лай. Лохматый кавказец кинулся на забор, заставив непрошеных гостей отпрянуть. Убойщикам пришлось ждать, пока хозяин зафиксирует псину.

«Дома чужой, поэтому зверь на цепи», — вывод обнадёживал.

Андрейка делал вид, будто отхлёбывает из полторашки. Для правдоподобности её следовало незаметно ополовинить. Подходящее местечко опер присмотрел — кусты шиповника, осыпанные нежно-розовым цветом. Вообще, ярких красок вокруг изобилие. Бурная весна рано пробудила природу. По всему склону жёлтыми корзинками цвела пахучая пижма.

Рязанцев чужд романтики, зато он знает — испачкаешь одежду пыльцой этой чёртовой пижмы, фиг потом отстираешь. На всякий пожарный он переложил майку с завёрнутым в неё биноклем подальше от дикой оранжереи.

Мысли старлея носили сугубо прикладной характер. Пользуясь минутой, он калькулировал последнюю получку. Как обычно, дебет с кредитом не сошёлся. Ещё Андрейка думал, что он мало времени уделяет сынишке. Выросший без отца Рязанцев доподлинно знал, как обидно, когда других детей забирают из садика оба родителя, а тебя всю дорогу — только матушка.

Во дворе нарисовался хозяин, и опер прижмурил глаз. Ритмично помахивая мотыгой, Леший окучивал картошку на задах участка.

Андрейка отошёл за кусты, с понтом, отлить. В укрытии прилип к эбонитовым наглазникам бинокля, приятно прохладным. Шестикратное увеличение позволяло рассмотреть объект в подробностях.

Леший оправдывал своё прозвище. Коренастый, долгорукий, кривоногий, голова размером с ведёрный чугунок. Просторная плешь, тёмно-коричневая от загара. Сморщенная, как печёное яблоко, физиономия. Растрёпанная ямщицкая борода.

«1950 года рождения, пятьдесят четыре ему, а косит под старика», — отметил Рязанцев.

Не достигший пенсионного возраста и вполне себе трудоспособный гражданин Онучин нигде не работал. Жил за счёт огорода, охоты, рыбалки, грибов и ягод. Имел моторную лодку «Казанку», на которой выходил через протоку в Клязьму. Слыл отъявленным браконьером, но к ответственности ни разу не привлекался. Зимой плёл на продажу се-ти-жаберки[270]. В молодости отсидел три года за особо злостное хулиганство. Судимость давно погасилась, поэтому Леший на законных основаниях владел двуствольной вертикалкой ТОЗ-34 шестнадцатого калибра.

«Круг-2»[271] выдал информацию десятилетней давности, что гр-н Онучин П.Ф. кроме того нелегально хранит нарезной промысловый ствол.

Прохор Онучин жил отшельником. С ранее судимыми якшался минимально. Витёк Сидельников относился к числу немногих, кто был к нему вхож. Единила шпанская молодость — учились в одной «тэухе», в одном отряде чалились на «шестёрке». Поэтому так обломал Витька вчерашний холодный приём.

Леший приходился родственником бандиту Серёге Рубайло. После того, как тот в конце девяностых освободился, они на пару мутили какую-то криминальную тему. Когда Рубайло грохнули, Пандуса — главного свидетеля по делу — брали здесь, на мызе. Инфу надыбал Сутулов, чем, помнится, очень гордился. Сейчас подобраться к Онучину старшему убойщику не удавалось. Тем не менее, он многозначительно надувал щёки и говорил: «Чую, вот-вот прокукарекают»[272].

Хозяин, окучив картофельные всходы, принялся обустраивать компостную яму. Мастерил короб из старых досок, которые по одной таскал из сарая. Вёл себя абсолютно естественно. Не озирался, не отвлекался. Раз в полчаса устраивал короткий перекур.

У Андрейки томительно засосало под ложечкой. Опер должен быть терпеливым, как слон, но чувство напрасной траты времени обуздать трудно. Все остальные дела стоят, а он, понимаешь, расселся на берегу, тупит.

«Сколько ни шифруйся, ни изображай, что пивасик в охотку посасываешь, на тебя начинают обращать внимание. Чё-то слишком долго здоровый парень не может одолеть полтора литра? Чё он тут высиживает в одиночку? Был бы пьяный, понятно, но трезвый… Пасёт, чё ли, кого?»

Вдобавок желудок залип к позвоночнику. Обеденные деньги Рязанцев отдал Витьку. Задним числом объявил себе разгрузочный день. Но физиологию не обманешь. Наращенную мышечную массу нужно питать регулярно и калорийно.

Время, обычно неуловимо юркое, ускользающее меж пальцев, замедлило ход. Поползли тугие минуты. «Хуже нет ждать, да догонять», — говорила в таких случаях покойная бабушка Анфиса.

Набежавшая хмурая облачность спрятала солнце. Порыв ветра заставил зябко поёжиться. Вот уже и загорающим не прикинешься. Один за другим сворачивали снасти рыбаки. Травянистый откос пустел. В аппендиксе затона, будто ненормальные, заорали лягушки. Потревожил их кто-то или по расписанию пучеглазые верещат?

«Сижу до половины седьмого. Дальше буду выглядеть идиотом», — Андрейка принял решение.