Долгие шесть часов наблюдения материализуются в лаконичную справку, которая приобщится к ОПД. В правдивость её содержания не поверит ни областное начальство, ни надзирающий прокурор. Подумают — туфту гонит опер, симулирует бурную деятельность.
Вспорхнувшая из шиповника нарядная длиннохвостая птица заставила инстинктивно оглянуться. Из-за этой сороки-белобоки всё едва не пошло насмарку. Чудом сумел Рязанцев ухватить активность на объекте. Кто-то шустрый скрылся за дверью дощатого нужника.
Пригнувшись, Андрейка скользнул к кустам. Там вооружился оптикой. Сердце ударяло в набат, от напряжения пересохло во рту. Досчитал до ста, но сортир никто не покинул. Подумалось, что туда и не заходили, просто ветер стукнул дверью, незапертой на вертушок.
«Никакой не ветер, — волнение сменилось контролируемым азартом. — Это клиент наш из нычки выполз. Малую нужду он в ведро справляет, а большая заставила выползти».
В следующую секунду из отхожего места вышел мужчина. Он застёгивал брюки. Приземистый, квадратный, широкая спинища. Над плечом его взвился сигаретный дымок. Он замедлил шаг и обернулся в сторону Лешего. Вероятно, тот его окликнул.
Открывшийся профиль неандертальца — покатый лоб, мощные надбровные дуги, выступающий нос и сглаженный подбородок — принадлежали человеку, на которого был открыт сезон ментовской охоты. Перепутать его с кем-либо Рязанцев не мог.
32
09 июня 2004.Среда.
19.00–20.30
Информация сделала вертикальный взлёт. Борзов, офицер без комплексов, напрямую доложил об успехе начальнику областного УУР.
Полковник Волчуков отреагировал в свойственной ему императивной манере:
— Работать будет ОМСН[273]! Для особо одарённых поясняю — по-старому это СОБР! Приказы министра надо читать! С тебя — план операции и схема местности. Подробная, с указанием масштаба!
— Сделаем, товарищ полковник! — браво заверил Сан Саныч.
Он умел концентрироваться, общаясь с руководством. Голос его звучал абсолютно трезво. При том, что с подъёма он накернил около семисот граммов крепкого спиртного.
— До утра сможете контролировать ситуацию?
— Так точно, товарищ полковник!
— Погоди, Борзов, — абонент на другом конце провода выказал лёгкое раздражение. — Чего ты каблуками щёлкаешь, как солдат Швейк? Ты на место выезжал?
— Сегодня не выезжал, но район представляю.
— Дай-ка мне сотрудника, который вычислил Пандуса.
— Секунду! — и.о. начальника КМ сунул трубку сидевшему за приставным столом Рязанцеву. — Тебя!
Андрейка одновременно побледнел и построжал лицом. Представился, тем не менее, отчётливо. Болчуков повторил вопрос.
— Проблема, товарищ полковник, — признался опер. — Самая окраина, частный сектор, улицы неосвещённые. Уйти можно в любом направлении, по воде, тем более. У них лодка.
— Понял. Значит, будем надеяться, что ты не спугнул зверя. Бежать ему особо некуда. Дай мне Борзова.
Болчуков поставил задачу найти оптимальный вариант наблюдения, но ни в коем случае не проколоться.
Три умных головы — Борзов, Калёнов и Сутулов — склонились над схемой города, вырезанной из газеты «Уездное обозрение». Рязанцев скромно помалкивал в сторонке. Большинством голосов аксакалы порешили выставиться в самом начале Бутовой. Там, где она выходила на оживлённую улицу Сосновую.
— В расчёте на дурака, — хмыкнул Рома Калёнов, имевший другое мнение.
— А Славка шибко умный, что ли? — отбил упрек Сан Саныч. — Решит ночью за пивком сбегать в «24 часа», а там — наши.
— 3-зато не спа-алимся, — поддержал Сутулов.
Андрейка, как самый молодой, полетел в прокуратуру за юридическими основаниями для вторжения в жилище Онучина. Следователь, предупреждённый по телефону о цели его прихода, не тратя время на выяснение подробностей, повёл опера к начальству.
— Александр Михайлович хочет из первых уст услышать реляцию, — начитанный Февралёв любил изъясняться витиевато.
В кабинете Кораблёва дым висел коромыслом. Глубокая пепельница с трудом вмещала гору окурков с изжёванными фильтрами. Некурящие визитёры, вступив на порог, буквально опешили. Опер укоризненно мотнул головой, а следователь закашлялся.
— Какие деликатные! — съехидничал и.о. прокурора.
Выглядел он неважнецки — серый и помятый, как пергамент, глаза воспалённые, в одном лопнул сосудик. Угол рта подёргивался. Кораблёв вдруг резко подхватился с кресла, встряхнулся, прошагал к окну, дёрнул на себя форточку. Заглянув в стоявший на подоконнике электрический чайник, протянул его Февралёву.
— Сгоняй за водичкой, Кирилл Сергеевич. Дверь не закрывай, пусть проветрится. Андрей Владимирович, вы присаживайтесь, присаживайтесь! В ногах правды нет.
Рязанцев дисциплинировано опустился на стул. Судя по напряжённому выражению лица убойщика, он ждал подвоха.
Тем временем Кораблёв со стуком выставил на стол три нарядных чашки и ловко побросал в них чайные пакетики. Он находился во взвинченном состоянии, проявлявшемся в гиперактивности.