Реверс

У Андрейки моментально возникла куча вопросов: «Обрез нашли или нет? Жулин в признанке? Он судимый ранее, или первоход? Очевидцы ещё были, кроме потерпевшего?»

Внимательно перечитал условия. Они казались чересчур куцыми. Вопрос, поставленный составителем методички, вызывал недоумение.

«Правильно ли назначено наказание?»

— А чего не так? Убийство на почве мести. Вменили жулику Жулину «сто пятую-первую» законно. Санкция там до пятнадцати лет. Впаяли тринадцать. Нормуль. Наши добряки-судьи обычно восемь дают. Правда, несудимому.

Рязанцев открыл уголовный кодекс на статье «убийство». Задача не могла быть заточена под ответ, что всё в ёлочку. Должен иметься подвох, который оперской глаз, увы, не различал. Срочно требовалась подсказка сведущего человека. Такие обитали в межрайонной прокуратуре.

К прокурорским Андрейка после известных событий относился с опаской. Перейдя в убойный отдел, он стал общаться с ними тесно, волей-неволей пришлось выстраивать отношения. В том числе с теми, кто имел прямое отношение к его посадке — с Винниченко и Кораблёвым. Взаимодействие было приемлемым, но взаимная настороженность осталась, похоже, навсегда.

Больше других в прокуратуре Рязанцеву импонировал следователь Максимов. Василий был парень грамотный и без понтов. По нынешним меркам он работал давно, но в начальники, на манер Самандарова, не лез.

«Вася поможет», — Андрейка снял телефонную трубку.

Придерживая обмотанный скотчем корпус, крутнул тугой диск.

Номер начинался с «двойки», как у большинства абонентов, расположенных в старой части города. Второй поворот диска совпал со стуком в дверь.

— Да! — откликнулся опер.

Постучали снова — негромко, но требовательно. Пришлось выйти в тамбур перед кабинетами.

— Открыто!

Дверь медленно приотворилась. В щель боязливо всунулась голова — вытянутая к затылку, практически безволосая, в кожаных складках. Создалось впечатление, что к туловищу человека её трансплантировали от рептилии.

Рязанцев, на что уж памятливый на лица, и то не сразу признал агента семи разведок.

— Разреши-ите? — спросил Витёк, вползая в тамбур в скрюченном состоянии. — Поясницу прострелило, — в голосе его звучали драматические нотки.

Сидельников, прикинутый в серый пиджак в крупную чёрную клетку с налокотниками из кожзама, выглядел модником. Однотонная светлая рубашка была застёгнута на верхнюю пуговку, зато две следующие, вырванные с мясом, отсутствовали. В прорехе виднелась впалая грудь, расписанная под блатную хохлому.

— Андрюша, я бы к Лёхе, пардон, к Лексей Иванычу Титову адреснул-ся, да, хвать, он в отпуске, — Сидельников начал издалека. — Разреши присесть? Благодарствую.

Опустившись на затрапезное сиденье гостевого стула, Витёк изложил краткую версию своей мнимой смерти и воскрешения. Рязанцев на авантюрный сюжет отреагировал индифферентно. Ждал, когда агент перейдёт к сути.

Сидельников наведался по поводу трудоустройства. Он владел профессией, о которой в газетах не дают объявлений в рубрике «Требуются».

— Документы в полном ажуре. Меня сам Вадим Львович Птицын в корки закатывал, — горделиво сообщил Витёк. — В восемьдесят шестом году ещё! Скоро двадцать лет выслуги!

Как всякий опер, Андрей нуждался в толковых помощниках. У начальства первый вопрос был: «Сколько человек у тебя на связи?»

Смущала формальность. Сидельников пришёл не с улицы. Он был источником Острожского розыска. Рязанцев же теперь состоял в штате областного УУР. Никто не мог запретить Витьку сотрудничать с областниками на добровольной основе. Нюанс заключался в том, что работать задарма он не станет. Но «девятка» предусматривала финансирование исключительно собственной агентуры.

Углубляться в детали Андрейка не стал. Дал обещание прозондировать вопрос, предупредив: «без гарантий». Сидельников взбодрился и в залог будущего сотрудничества выложил информашку.

— Я вчера вечером толкнулся на мызу к Лешему. Хотел перекантоваться у него по старой памяти, пока нормальную хату не подыщу. А он меня даже на порог не пустил. Разве так люди кореша с зоны встречают? Отсюда вывод — у Лешего кантуется пассажир, находящийся в беге.

— Кто конкретно?

— Андрюша, моя фамилия не Алан Чумак. Я сходил Е2-Е4. А ты теперь должен зарядить мне, как в вашем приказе под двумя нулями записано: «Источнику такому-то поручено установить связи фигуранта по кличке «Леший».

Рязанцев не сдержал улыбки. Чувство юмора у агента имелось.

— Спасибо, Витя. Ты пока на мызу не суйся.

— А-а! Интересная тема?! — Сидельников заёрзал. — Виктор Иваныч криво не насадит. Раз так, Андрюша, будь ласков, ссуди авансик на пропитание.

Витька бесполезно было разубеждать, что у опера может не быть налички на тайные расходы. Рязанцев выложил полтинник из своего кармана, и Сидельников отчалил, бурча под нос: «С худой овцы хоть шерсти клок».