Реквием

– Лукавишь? Это очередной милый, симпатичный ход? Это часть игры?

– Я на самом деле очень неуверенный человек. Из-за этого мне с самой собой трудно. Знаешь, Инна, конечно, были у нас и неудачи, и разочарования в людях, но в целом мы прожили хорошую жизнь!

Лена подвела черту.

Но Инна не согласилась с ее решением и продолжила:

– Ты всегда действовала наверняка. Даже в преферансе. Помнишь, в общежитии? «Бдительность на страже!» Ребята шутили о тебе: «Лучше перебдеть, чем недобдеть?» А ты им: «Знаю, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Только я его не люблю».

– Авантюрные поступки не в моем характере. Наверное, это недостаток. Детдомовское детство научило меня осторожности. Но жизнь так устроена, что если даже человек не ищет приключений, они сами его находят. Так что поводов для проявления смелости и у меня было предостаточно.

– У тебя жизнелюбивый характер и властно-мужские задатки.

– Поневоле приобретенные. «Если красотой не блещешь, прояви себя в другом, но обязательно прояви», – полушутя о себе говорила наша любимая математичка.

– Хватит прибедняться. Чувствовать себя некрасивой глупо.

– А слабой – преступно, – отрезала Лена. Она начинала раздражаться.

– По установившейся с первых дней работы привычке ты всегда подтянутая, эффектная, выдержанная, внешне не подверженная общественному мнению, в строгом костюме безукоризненного исполнения. «Кидай в меня камни, кидай в меня грязь – я река».

– «Большая река течет тихо».

– Потрясающая буддийская фраза. Она и о тебе, Лена.

– И мое внешнее не повлияло на внутреннее? – шутливо остановила подругу Лена. – Не пора ли нимб воздеть над моей безгрешной головой?

Только Инна не слышит Лену. Она завелась.

– Топор, швейная игла и перо с детства были равными в твоих руках. Ты была всегда уверена там, где всё зависело только от тебя, и полностью доверяла только коллективу, который сама создала. Тщательно подбирала кадры. Сама всё умела делать, и никто из подчиненных не мог тебя обмануть. Лодырей и хамов в черном теле держала или осторожно изгоняла.

«…Неутолима жажда собиранья Души и Духа вечного познанья, – того, чем человек в себе един». И это тоже о тебе. Ни перед кем ты не заискивала. Это я в тебе особенно уважала.

– Чего не было, того не было.

Продолжать список достоинств? – весело спросила Инна.

– Стало быть, я уже… в бронзе? Но сколько наделала ошибок, прежде чем стать такой правильной, сколько слез пролила до спазмов в горле!

Неумеренные дифирамбы. Или это запланированное издевательство? Мне творчество лучше и легче дается, чем руководство людьми. Но так уж сложилось. Пришлось брать бразды. Потом привыкла.

– Ты считала стыдным что-то не уметь. А одна из любовниц Федьки говорила: «Я не могу позволить моим рукам заниматься ремонтом». Жалела себя. И ты представляешь, Федька гордился этим, говорил: смотри, как она себя любит и ценит! Как несет себя! Умалишенный. Я обалдела от такой его логики. Он ею гордился только потому, что она гордилась собою, хотя ничего из себя не представляла, ни внешне, ни внутренне. Кроме хитрости, наглости, лживости и лести я ничего в ней не разглядела. Но ведь процветает! И счастлива! И по всему выходит, если упростить ситуацию, что лучше юлить, поддакивать, где надо давить, устраивать интриги… А считается, что генетически женщины менее эгоистичны, потому что занимаются детьми и их любовь направлена на других, а не на себя. Хотя и среди женщин бывают… выродки.

– Где уж нам до нее, – усмехнулась Лена. – Федор хвалил в той женщине то, что ему нравилось в себе. Они же оба как близнецы: эгоистичны, ленивы, не против проехаться за чужой счет. Безнравственны, в конце концов, – добавила она. И заметила уже вполне серьезно:

– Нам её счастья не надо. Хватит о ней. Я не приемлю то, что нарушает целостность моей жизни, моей души.

– А еще ты всегда, как полиграф. При тебе невозможно соврать.

– За что и не любили нас некоторые. Физически не переношу предательство, ложь, сплетни. К остальному отношусь снисходительно. Все мы не идеальны. У каждого есть свои слабости. Куда же без них, – улыбнулась Лена. Но руку предостерегающе все же подняла.

«Не хочет хвалы в свой адрес», – поняла Инна и шутливо теперь уже сама потребовала:

– «Порезвились» и хватит. Итак, подведем итог: мы обе прожили хорошую наполненную жизнь. Или выставишь мне длинный список претензий?