Река, текущая вспять

Два дня спустя мы добрались до подножия гор, и дорога пошла на подъем. Долгожданная перемена после скучной бесконечной равнины. Лошади двигались шагом, и я без труда поспевала пешком следом за дилижансом. Под вечер мы уже поднялись на изрядную высоту, воздух заметно похолодел. Мы разбили лагерь у чудесного зеленого озера. Но купаться в его ледяной воде нечего было и думать. В этот вечер у костра Грегуар едва ли два слова вымолвил. Он то и дело поглядывал вверх, на гребень горы, которую назавтра нам предстояло перевалить, и с трудом скрывал беспокойство. Иорим — тот оставался таким же безмятежным, как обычно.

Уже на следующее утро я поняла, что Небесный Тракт — одно название, что тракт. На самом деле это было что-то вроде ненаезженного проселка, уходящего ввысь бесконечными витками. Иногда нам даже приходилось останавливаться и разбирать каменные завалы, преграждавшие путь. Теперь мы продвигались вперед с большим трудом. Миновал уже полдень, и дорога становилась все уже, как вдруг Грегуар громко вскрикнул. Это был крик ужаса и восторга. Я шла немного отстав, так что сейчас припустилась бегом, обогнала дилижанс — и в свою очередь не удержалась от крика. Дорога словно срывалась в пустоту, и лошади встали как вкопанные. Я схватилась за руку Грегуара, и мы осторожно подошли к краю. Гигантский каньон рассекал гору надвое.

— Посмотри, вон, на дне, — это бывшая дорога, та, по которой ездили во времена Иорима.

— А больше не ездят?

— Нет. Из-за Великого Обвала. Это случилось лет пятьдесят назад. Огромные глыбы сорвались вниз и завалили ущелье. Вот почему мы поехали этой дорогой. Раньше ею пользовались разбойники да контрабандисты.

Мы долго стояли и молчали. В небе, раскинув огромные крылья, парили орлы. «Вот и конец пути», — подумали мы оба и оглянулись на Иорима. К великому нашему удивлению, старик уже не сидел на козлах. Он стоял, прислонясь к отвесной скале, и всматривался в дорогу — узкий карниз, лепящийся вдоль обрыва. Мы сразу поняли, что у него на уме, и в один голос взмолились:

— Иорим, нет!

Он знаком подозвал нас поближе и обратился к нам с такими словами:

— Дети, обратно нам ходу нет. Здесь не развернуться — места не хватит. А я не брошу ни моих лошадок, ни дилижанс со всеми припасами. Мы будем продолжать путь. Я пойду один впереди и поведу лошадей под уздцы. Мне кажется, дилижанс впритирку, но пройдет. Но вы в него не садитесь, потому что есть риск, что он опрокинется в пропасть. Идите сзади и держитесь как можно ближе к скале. Делайте, как я сказал. — И, поскольку мы никак не реагировали, добавил: — Вы же не боитесь, а?

Мы не боялись, нет. Мы всего лишь были в панике, в ужасе и обмирали от страха! Но что поделаешь? Оставалось слушаться.

Грегуар помог Иориму надеть лошадям шоры (только со стороны пропасти), потом вместе со мной занял место позади дилижанса. И начались самые длинные в нашей жизни километры. Так это было медленно! Сколько хватало глаз тянулась ненадежная дорога, словно хлипкая полочка, подвешенная к отвесной стене горы. Иногда экипаж останавливался. Это лошади упирались и отказывались идти дальше, хоть и не видя, но страшась зияющей справа пропасти. Иорим шептал им на ухо что-то, чего мы не могли расслышать, что-то, что было его с ними секретом, и они соглашались продолжить путь: шаг, три шага, десять… и дальше, до следующей остановки.

Я шла, лепясь к скале, обеими руками цепляясь за рубашку идущего впереди Грегуара. Что будет, если лошади вдруг встанут окончательно, если мы не сможем пройти дальше? Эта ужасная мысль неотступно преследовала меня. Я думала: случись такое, мы-то с Грегуаром могли бы взять припасы и вернуться обратно. А Иорим? Он тогда останется один над пропастью, запертый дилижансом… А лошади? Бедные животные…

Часто у меня начинала так кружиться голова, что я уже не знала, куда смотреть. Вниз? Этого надо было избегать пуще всего. Вверх? Еще того не легче. Ветер гнал тучи над горой, и казалось, что гора валится на нас. Тогда я закрывала глаза или упиралась взглядом в клетчатую рубашку Грегуара и давала себе клятву: если выберусь отсюда живой, никогда, ни за что не влезу даже на табуретку!

Будто всего этого мало, пришлось нам пережить еще и не такой жуткий момент: посреди крутого поворота лошади в очередной раз уперлись и встали, и Иориму никак не удавалось заставить их сдвинуться с места. Мы ждали, безнадежно тянулись долгие минуты, как вдруг чудовищных размеров орел спикировал чуть ли не нам на головы и сел на крышу дилижанса над рундуком, нос к носу с нами. Лошади заржали, забились, шалея от страха.

— Ну, ну! Тихо, тихо… — успокаивал их Иорим.

— Кыш! Кыш, паршивая тварь! — крикнул Грегуар.

Но хищник и глазом своим жестоким не моргнул. Он смотрел на нас и словно насмехался: «Что это вы тут делаете на моей территории? Крыльев у вас, мне кажется, нет? А вы в курсе, что в здешних местах лучше бы их иметь? Известно ли вам, кроме того, что я способен унести в когтях целую лошадь? А уж таких тощих детишек, как вы…»