Рейд ценою в жизнь

– Багдыров, Мостовой, Вожаков, хватайте Хольцмана и в лес. Остальным задержать фрицев.

Водитель перестарался с торможением – машина пошла юзом, свернула с дороги и уткнулась в обочину. Солдаты, вооружённые автоматами, быстро выгрузились, разбежались по открытой местности. Шубин попятился, нащупал кочку за спиной, покатился за неё. Ныли рёбра, бушевало пламя под грудной клеткой – вот они последствия преждевременной выписки из госпиталя. Охваченный болью, он не сразу сориентировался, порвал затвор, куда-то полз.

Немцы открыли беспорядочный огонь, офицер призывал солдат идти вперёд, зацепить своего они, по-видимому, не боялись – лишь бы русские его не увели.

Сбоку стучали автоматы, разведчики сдерживали натиск. Троица с майором, светя фонарями, пропала в лесу, доносились крики Вожакова, не скупящегося на оплеухи: «Отползайте к лесу!». Какая-то кость встала в горле, мешала производить членораздельные звуки. Перекатился Шлыков, стегнул очередью с колена, стал отползать, извиваясь как угорь. Перебежал Герасимов – зря он так, но вроде обошлось, когда упал – был жив. Бурмин стрелял, пятясь назад.

Крики в низине уже затихли – кажется ушли, обильный пот заливал лицо, щекотал переносицу. За кочкой было не то чтобы удобно, но какое-то ощущение защищённости имелось. Шубин огрызался короткими очередями. Приблизились тени, замкнули полукруг, солдаты залегли, иногда приподнимались, чтобы выпустить несколько пуль. А офицер не геройствовал, устроился за грузовиком и оттуда командовал. Привстал солдат, прицелился, Глеб снял его одиночным выстрелом – немец охнул, упал навзничь. Приподнялся ещё один, деловито, как на учениях, извлёк из-за пояса гранату с длинной рукояткой, отвинтил колпачок, выдернул шнур и бросил – граната полетела, кувыркаясь. Немец улёгся обратно, ожидая результата.

– Граната!.. – взвыл Бурмин.

Взрыв прогремел в десяти метрах, с недолётом – ударная волна сорвала пилотку, больно ударила по макушке. И снова огненная чехарда – загремело со всех сторон, глаза заслезились от пороховой гари.

– Уходим!.. – прохрипел Глеб. – Уходим, мужики.

Бойцы поочерёдно откатывались к лесу. Такое ощущение, что все одновременно извлекли гранаты, бросили как попало – неважно куда, лишь бы бросить. Разлетались комья грязи, заклубился дым.

– Валим на хрен! – страшным голосом проорал Бурмин.

– Товарищ лейтенант, вы где?

Толкались как в трамвае у заводской проходной – первым в кусты свалился Герасимов, потом Шлыков, которого пришлось пихнуть для ускорения, Бурмин, зачем-то схватил командира за шиворот: «Геройствовать решили в одиночку, товарищ лейтенант?». Глеб раздражённо толкнул его: «Не мешай!». Красноармеец оступился, с воплем упал в темноту.

Шубин упал у истока тропы, поменял магазин, кости ныли, горела левая ладонь от контакта с горячим металлом. Немцы открыли ураганный огонь по кустам. Шубин лежал, прикрыв затылок, а когда стрельба оборвалась – начал стрелять сам. Противник наседал, они уже были рядом – колыхались фигуры в темнеющем воздухе.

– В лес!.. Взять их!… – выкрикнул офицер.

Грудь сдавило от отчаяния – хоть ненадолго задержать, всего на минуту – наши уйдут, ценного языка доставят по назначению. Как же не хотелось помирать! Глеб, отползший, надавил на крючок, закричал что-то жуткое – пули нашли самого бесстрашного. Тот пробился между деревьями, поскользнулся, а когда упал на тропу – живот уже до отказа был набит свинцом, тело стало укрытием. Глеб скорчился за мертвецом, начал стрелять не глядя, пока не кончился магазин. Вражеские пули кромсали покойника, фашисты уже подбегали.

Соседний автомат вступил в работу, когда им оставалось далее несколько метров. Стрелок бил в упор – здесь и целиться не надо, он находился чуть левее, град пуль смел атакующих, полетела граната и отчаянных криков стало больше. Уцелевшие попятились, потом пустились наутёк. В бессилие надрывал глотку командир, Шубин приподнялся, используя мертвеца в качестве опоры, затрещали ветки – кто-то рвался к нему с западной стороны.

– Товарищ лейтенант, это я Багдыров… Уходим быстрее, пока они нас гранатами забросали.

– Багдыров, ты откуда взялся? Я тебе где сказал быть? – голова плохо слушалась.

– Чувствовал, товарищ лейтенант, что вам здесь туго придётся. Да вы не переживайте, они же не дети – сами доволокут этого говоруна.

Помощь оказалась кстати – значит не настало ещё время. Последней остатки дневного света просачивались сквозь деревья, мгла накрывала низину, позади ещё стреляли, но немцы, похоже, выдохлись. Спина Багдырова качалась перед глазами, этот парень как кошка видел в темноте. Местность уходила вниз, чавкал лишайник под ногами.

– Товарищ лейтенант, вы идёте,? – красноармеец неустанно оборачивался.

– Иду Багдыров, иду. Ты не вертись, а то свалимся оба.

– Товарищ лейтенант, вы здесь? – донеслось из темных глубин.

– Здесь он, со мной. Всё в порядке, – взвизгнул Багдыров. – Скоро догоним.