Redrum 2017

Мамы уселись, малыши уставились на Ворону. Она затараторила что-то про уникальность человеческого тела, а ее психи принялись раскладывать на столе блестящие хирургические инструменты. Сверкающий металл загипнотизировал детей. Они оторвались от мам и выстроились кружком вокруг ножей и зажимов. Я стоял у самой двери, где, согласно плану, должен был страховать команду от неожиданностей. На секунду я почувствовал себя предателем, предателем своих новых друзей. Мне стало тошно. Я засомневался, стоит ли мне так вероломно плевать в лицо товарищам? Нет ли другого способа отучить их делать подобные гадости? Но друзья ли? Жора протер шесть своих пальцев спиртом и взял со стола реберные кусачки. Дети замерли в ожидании, они превратились в глаза и уши, полностью, как могут делать только дети. Их души и разум — чистая губка — приготовились к тому, чтобы впитать в себя какой-то новый удивительный опыт. То, что они сейчас увидят, останется с ними на всю жизнь… Разве не предательство это? Разве это не плевок в лицо друга? Ведь они считают нас друзьями.

Жора пустил кусачки по рукам, большие, изогнутые, он дает их подержать, я слышу детские рецепторы — кусачки тяжелые и холодные, идеально подогнаны, ходят легко. Говорят, что украсть у вора — не воровство. Значит ли это, что и предать предателя — не предательство? Жора забрал из детских рук потеплевшие кусачки и принялся протирать их спиртом. Сеня попросил мальчишек отступить на шаг и взять девчонок за руки. Зачем? Психологом себя возомнил? Пожалуй, с меня хватит.

Они запомнят этот день надолго. Моя любимая боль, встречайте! Мой послушный фантом, мой призрак, пустое место, на всех рецепторах и нервных окончаниях вашего черного тела, знакомьтесь — Маэстро Фантомная Боль.

Человек встречается с ней редко, обычно, когда теряет какую-нибудь конечность. Она приходит невидимая, как привидение, но ты чувствуешь, как робко она покусывает твою отлучившуюся в другое измерение конечность. Это замогильные монстры пробуют на зуб твоё тело. Умри, и ты окажешься на их столе весь, целиком.

Детские монстры, я слепил из них воображаемое чудовище с пятнадцатью головами, сорока семью хвостами, с несчетным количеством всевозможных конечностей и замысловатых, максимально чувствительных отростков. Пусть называется «Бабай», легендарный кошмар и герой большинства детских страшилок. Я соорудил это невиданное существо и прилепил к его телу Ворону и обоих ее чокнутых помощников. Каждый стал головой, прыщом головы на огромном бесформенном теле. И я дал всем им почувствовать Бабая изнутри. Срастись с ним. О, бедные рецепторы! Какая лавина импульсов, какой водопад информации, центральная нервная система едва справляется, что же будет дальше, когда я начну резать этого монстра, вырывать ему языки и ноги, дробить кости и жечь огнем и ядами его чувствительные отростки. У человека около двухсот костей, мне этого мало — в моем Бабае их в тысячу раз больше, и сейчас я сломаю каждую. Для вас, дорогие мои психи. Вы думаете, что знакомы с болью? О, нет. Вы даже не нюхали ее гнилой перегар, не слышали ее гулкие шаги, не ловили на кожу отблески ее обжигающего сияния. Я покажу вам, что такое боль. Я — ваша боль. Вам нравятся ужасы, нравится читать и смотреть, как у людей рвется кожа и вылазят кишки, теперь пришло время все это почувствовать. Лично. Увидеть и почувствовать скрытое измерение ваших любимых книг крови. На себе, в своем собственном аду, с кровавыми приветами всем этим Баркерам и Уэлшам. Да, Ворона, кожа рвется не на бесчувственной бумаге, она рвется здесь, сейчас, где ей самое место — на тебе.

Чтобы моя компания не дезертировала в болевой шок — я сделал все бескровно. Звучит странно, ведь все происходит лишь в воображении моей шизанутой компании. Мозг, однако, часто рисует то, чего нет. Его зрение питается от рецепторов, а те кричат от боли. Так мозг додумает и потерю крови, и потерю плазмы, и даже экссудацию. Хотя мало кто знает, что это такое, и что это смертельно.

Малыши с недоверием уставились на неожиданно побледневших ассистентов и докладчицу. Я шепнул сидевшей рядом женщине, что выступающим, кажется, плохо, и надо бы обратиться в администрацию, или даже вызвать скорую. Девушка встала, поднялась на цыпочки, она была низенькая, и присмотрелась. Им плохо, да… Это еще мягко сказано! Знала бы она, насколько им сейчас плохо. Разноцветная толпа карапузов замерла в изумлении. Едва дыша, Ворона легла на пол и забилась в конвульсиях. Жора повалился на стол, рассыпав инструменты. Сеня сполз по стене и сложился в кокон, а на его лице выступила испарина.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀