Redrum 2017

Телевизор прозвал их психотеррористами. Самоубийц не судят — их закапывают, не отпевая. Добровольных членовредителей — лечат. А что делать с теми, кто «насмотрелся»? С теми, кто видел тех или других, и теперь смотрит по ночам очередной сезон кошмарных воспоминаний? Сами виноваты?

— Как там Порох? — спросил я.

— Нормалек, — ответила Ворона, — с ушами только накосячил, вошел во вкус пацанчик. Так что Клешня объявил конкурс на новое погоняло — я думаю, Фантомас будет самое то.

На ней была моя рубаха и тапочки, и больше ничего. Грудь просвечивалась сквозь тонкую ткань. У меня снова участился пульс. Она заметила, пробежала по мне взглядом и ухмыльнулась.

— А после ноготков будешь меня трахать?

Когда она говорила «меня трахать» — мой мозг пустел, оттуда, как из ванной, будто спускали всю кровь и мысли, все, что там плавало, мгновенно погибало в водовороте сливного отверстия. Кровь переливалась в паховую часть тела, а сердце ускоренно молотило пульс.

Ноготки, вот уж эти ноготки. Завтра, в музее имени Дарвина. Они будут рвать друг у друга ногти. Плоскогубцами, на глазах у детей. Безумно и мерзко.

Но я кое-что придумал.

— Нет, — ответил я.

— А я тебя буду, — сказала Ворона игриво и хищно.

От таких слов у меня обычно нет защиты. Раньше не было. Собравшись, я «вырвал» себе все ногти до последнего. И на ногах тоже. И мне стало совсем не до секса. Боль, боль, боль. Двадцать раз боль, на руках и ногах, впивалась теперь в кости, по всему телу носился ураган боли, зато я снова принадлежу сам себе.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Ясное утро. Перед входом в музей стояла липа — с нее, как с трибуны, звонко чирикал воробей. Родители с детьми, в основном, мамы. «То, что нужно» — прошипела мне в ухо Ворона. Они подготовились, распечатали какие-то листовки про интерактивную демонстрацию возможностей человеческого тела. Мультяшная картинка на основе витрувианского человека Леонардо да Винчи. Без ограничения по возрасту. Мы зашли в здание и разбрелись по залам. К десяти часам утра детей стало так много, что они запросто перекричали бы не только воробья, но и громкоговоритель администрации.

Субботняя программа музея включала в себя лекцию о тропических растениях и практические занятия с микроскопом — дети разглядывали клетки лука, разрезанного и сплющенного между стеклами комара, живых инфузорий и еще что-то. Кроме этого, была викторина «Угадай животное» и лотерея с призами в виде плюшевых микробов. Ворона и два её психа планировали мимикрировать под одно из таких представлений. Мясистый Жора Клешня тащил тяжелый ящик с инструментами, длинный и кривоногий Сеня Колесо нес пакет с листовками и бинтами, Ворона — фотоаппарат и сумочку с медикаментами. В ней, кроме прочего, лежала мазь «Лазарий», благодаря которой у них потом все так быстро заживает и бесследно срастается. Остальное — на всякий случай.

Неожиданно я заметил, что у Жоры на руках — по три пальца. В том, что он избавился от них сам, я почему-то не сомневался. Ноготки, ноготки. Ноготки это только начало, так сказать, затравка. На финал они приготовили шоу под названием «Книга лица»: Клешня, к тому моменту лишенный ногтей, проводя ножом между глазами, делает вертикальный надрез ото лба к подбородку, после чего разводит кожу в стороны, раскрывая изнанку лица, как книгу.

Если бы я не видел это собственными глазами, я бы решил, что такое невозможно. Увы, еще как возможно. Мало того, едва заметный шрам от такого разреза я разглядел даже у Вороны. Видимо, до встречи со мной эти психи широко использовали сильнейшие обезболивающие.

«Книга лица» — мне кажется, это самое страшное, что я видел в жизни. Но у них в запасе есть фокусы и покруче. Лицо, в конце концов, заживет, а вот глаза на место не вставишь. Но на безвозвратные потери эти психи решаются редко, а в последнее время не решаются совсем. Может, взрослеют? Вадик Порох-Фантомас не в счет, тому всего девятнадцать.

Мы поднялись на самый верхний этаж. Здесь располагался вместительный и просторный игровой зал. По дороге Ворона раздавала листовки и бойко зазывала «на шоу». От такой наглости родители потеряли бдительность. Никто не заподозрил в нас вирус, вторгшийся в здоровый организм. Теперь уже поздно — пока они спохватятся, детишки вдоволь насмотрятся живых и настоящих кошмаров… Насмотрелись бы!.. Если бы я не перешел в тот день на их сторону.

В широкой гамме физических болей есть одна, моя любимая. Недавно я осознал ее огромную похожесть на боль душевную. Не в том, разумеется, смысле, что человек страдает от беспомощности, вызванной сочувствием или состраданием, а в том, что ее так же сложно отследить. Мозг человека, как застуканный воришка, при появлении этой боли начинает путаться в показаниях. Ворона и ее психи, конечно, готовились, но вместе с ними готовился и я. Я решал свою сложную задачу, вспоминая раздавленного пса в густой кровавой луже перед торговым центром. И решил. Готовьтесь, психи! После этого даже в ваших луженых снах появятся выбоины и трещины, из которых прольется в души ад. Интересно, что вы отрежете себе в следующий раз?

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀