Разрывая стены

Кобейну захотелось расхохотаться от страха и признать самого себя сумасшедшим. Мозг лихорадочно искал объяснений, ворошил термины, которых нахватался детектив Ван Дорн, пока читал истории болезни Кики и Аны, и подбирал названия психических расстройств, пока Бэй катался на воздушных горках.

Ведь это Помрачение сознания с нарушением моторики движений, если расправил крылья и летишь? А что, если орешь при этом птичьим криком, такой силы, что от него кружится голова?

Зато пронзительный визг выпустил напряжение, и сердце Кобейна вспомнило о нормальном ритме.

Даже парить над барханами, сидя в то же самое время на бревне, сжимая в руках лепешку с зеленью, уже показалось не слишком странным — всего лишь Расстройство множественной личности с орнитологическим уклоном.

Птица явно показывала Бэю Долину, хвалясь ее яркой, завораживающей красотой: разноцветными руслами сухих и блестящих рек, ущельями из странных камней. Кобейн видел мягкое безе ровных дюн и огромную скалу в форме креста, утонувшую в песке. Это было так здорово, что он распрощался с землей и собственным разумом и решил насладиться свободой полета.

К тому же птица оказалась любительницей адреналина, залетая в узкие каньоны и едва не ломая крылья об острые стены. Кобейн вдруг вспомнил себя, — сидящем на мотоцикле за спиной Аны на узком серпантине севера Майорки…

Даже в его бред нашла дорогу Сероглазая…

Хотя почему — нашла? Она была в нем полноправной хозяйкой.

И дереализация или искажение восприятия мира у Бэя началось с того самого момента, как он встретил Тайну.

Полет закончился так же внезапно, как и начался, оставив Кобейна на окраине деревни. Прийти в себя помогла остывшая лепешка с сыром и зеленью — застыла комом в желудке, притягивая к земле.

Осталось только внутреннее беспокойство, которое Кобейн связал с вынужденным ожиданием важной встречи. Чтобы отвлечься, стоило занять чем-то голову, а хотелось бежать — километры. Память тут же подсунула подходящее название — акатазия. Психическое нарушение, связанное с идущей изнутри потребностью в постоянном движении.

Бэй встал, отряхнул одежду, поправил платок на голове.

«Ставить самому себе диагнозы, между прочим, называется Синдромом студента медика», усмехнулся он и покинул глиняную деревеньку, решив навестить старика — пастуха.

В другой жизни, в другом мире, Кир мог бы стать неплохим детективом. В этой же он научился не лезть открыто в чужие дела, а потребность подслушивать спрятал в работе. Пастух водил стадо овец вдоль границ Закатных и Рассветных, переходя из королевства в королевство в труднодоступных местах. Он переносил, как почтальон, весточки, собирал интересную информацию, смотрел, а когда была возможность — подсматривал.

Интерес Бэя к Роксе упал в благодатную почву, превратив Кира в добровольного информатора. Только чтобы обнаружить столетнего детектива со стадом овец из семидесяти голов, Кобейну пришлось потратить пару часов и несколько камней для облегчения скольжения (— ему не хотелось расходовать собственную силу перед важной встречей).

— Во время пожаловал, — обрадовался Кир и усадил Бэя пить айран — кислый алкогольный напиток из овечьего молока.

— Из Закатного она пришла. Я нашел деревню, где ведьма появилась едва живой, с воспаленными ожогами по всему телу. С ней была девочка, лет трех- четырех, тоже пострадавшая в огне. Назвались они погорельцами, но откуда, никто не знал. Колдовать совсем не могла, все силы ведьмины на лечение себя и ребенка использовала. Уверяла, что девчонка ей не внучка, а сиротка соседская, всех в огне потерявшая. За постой расплачивалась камнями. Когда закончились камни — ушла. Так вот я по ее следам своих овец поводил. Года два она из места в место перебиралась. И в деревню, где сейчас живет, уже одна пришла. Про девочку в тех местах никто не слышал, да и не видел рядом с Роксой детей. Похоже, не выжил ребенок после ожогов. В селении, где погорельцы впервые объявились, многие вспоминали, как девочка кричала по ночам от боли.

Бэй расплатился с Киром крупным опалом и направился в соседний городок, на постоялый двор, хозяева которого, по- словам пастуха, были не слишком разборчивыми в выборе постояльцев.

* * *

— Ана, — сердитый голос Ларса догнал ее уже в саду.

До кареты, способной отвести в имение Мелины, оставалось всего десяток метров. Значит, Истинный не поленился сразу отправиться к Наследнику, а Наследник оставил все дела, и бросился искать ее! Ане пришлось застыть и развернуться к преследователю. Ларс пылал холодным огнем хорошо контролируемого гнева.

— Ты вскрыла личный сейф члена Совета и будущего Короля!

— Ты говоришь о себе в третьем числе, что бы мое преступление звучало страшнее?

— Правильное слово в твоем ответе — преступление! — Ларс сжимал губы в упрямую полоску, щурил глаза. Контроль давался Железному Псу не так легко.

— В сейфе хранятся секретные документы. Ты представляешь, чем рисковала? Что, если бы один из них пропал?!

— Пропал? — Ана явно перестаралась, изумленно округлив глаза, потому что Ларс заскрипел зубами…

— Ана!