Разрывая стены

Голоса наверху между тем становились все громче, и все больше их раздавалось. Наступало время Скользящих. Люди собирались у края между ворохов хвороста и соломы, готовые приступить к казни. Они начали с камней.

Схватив Ану за руку, Бэй побежал вдоль стены, уворачиваясь от ударов. К камням быстро добавились вязанки горящего хвороста и палки, преграждавшие путь. Палачей забавляла необычная охота, и они не спешили прикончить жертвы, желая сначала с ними поиграть.

— Стой, Бэй. Стой. Мы все равно никуда не убежим, — Ана увернулась от попытавшегося схватить ее в объятия мужчины и шагнула к стене. — Я хочу показать тебе что-то.

Небольшой камень попал девушке по ноге, и лицо Бэя исказилось от боли, а по щекам Аны потекли слезы. Зажав кристаллы в ладонях, она приложила их к шершавым камням Мадигве.

— Если ты дотронешься до моих рук, — рыдания рвались из горла, мешая говорить: — То тоже увидишь… — последних слов не было слышно, но Бэй все понял.

Он замер у нее за спиной, прикрывая собой…

И Ана задержала дыхание! Это было так очевидно! Раскрытые звездой руки, ее тело, прижатое к мужскому, сильные ладони, накрывшие ее, переплетая пальцы. Как в квартире на берегу моря. У окна. Где, отдавшись на волю той силе, что притягивала их друг к другу, Бэй и Ана впервые познали настоящую близость. Не способные сознаться в своих чувствах, они говорили о них только небу и морю перед огромным оком Вселенной.

А теперь стояли лицом к стене, и сверху в них летели камни. Когда камни попадали в спину Бэя, из его горла вырывался приглушенный хрип. Горящая вязанка упала к ногам. Оттолкнув ее в сторону, Бэй снова прижался к Ане, прикрывая собой. Его дыхание обожгло ей шею. Ухо. А потом ее сердце обожгли слова:

— Люблю я тебя, Ана, люблю, это и есть самая прочная привязка!

Глотая его признания вместе с солеными слезами, она зажмурилась и потянулась сознанием к своим ладоням, к стене, каждой клеточкой ощущая прижавшегося к ней мужчину и его боль.

— Смотри, — прошептала она.

— Смотри! — прокричала она в отчаянии.

Храм встретил темнотой. Как и в прошлый раз, на потолке появились небольшие отверстия, сквозь них полился торопливый дождь из света, открывая пространство без окон и дверей и каменную пластину, висевшую в воздухе без видимых нитей.

Пустые глазницы бога Мадигве смотрели прямо на Скользящих.

Осужденных затопила прохлада и оглушила тишина. Шагнув вперед, Ана рухнула на каменный пол. Рядом с ней упал на колени Бэй. У них за спиной поднималась глухая стена Мадигве. Крики, камни, горящие ветви остались за ней, как и люди, объятые желанием растерзать Скользящих.

— Не могу больше, — поднявшись на колени, Ана обхватила ладонями лицо Бэя. Он сделал тоже самое в ответ. — Ты это знаешь. Но хочу, чтобы слышал: люблю тебя. Слышишь, люблю. Думала, что ты умер, когда куртку твою сжимала. Умер… — Ана больше не сдерживалась. Не могла. Она рыдала, глядя на дорогое лицо, заметив кровь на волосах и одежде мужчины.

Бэй ловил губами ее слезы, затем стал глотать ее рыдания, пока они не перестали ими быть, и страсть, как первобытное подтверждение, что еще живы, охватила обоих, став продолжением рыданий. Слишком близко были отчаяние и смерть. Слишком долго пришлось ждать момента, когда Ана и Бэй останутся вдвоем, без сковывающих условностей и обязательств.

Обнаженные друг перед другом, еще не сняв одежды, которая уже казалась лишней.

Настолько вдвоем — и ничто не стояло больше между ними.

Легкая ткань уже летела на каменный пол, превращаясь в покрывала.

Нетерпеливая страсть спорила с нежностью, разговор телами со словами — впервые их было много, почти одинаковых, но очень важных. Слов, становившихся утешением для души, которой их так долго не хватало.

Каждым движением, каждым вздохом, каждым стоном — моя!

Открываясь, захлебываясь от переполнявших чувств и удовольствия, рвано дыша — твоя, твоя, твоя.

С жадностью познавших голод и с бережностью тех, кто постиг цену глотку воды, Ана и Бэй растапливали в огне страсти боль и обиды, залечивая раны. И вместе с ними — каждым поцелуем, каждым прикосновением, переплетением языков и ладоней говорила на самом древнем языке Вселенная — о любви, что связала души и нити судеб двух людей в один прекрасный рисунок.

Жжение Бэй и Ана почувствовали, когда смогли оторваться друг от друга, или оторвались друг от друга, испытав нестерпимое жжение. На левом плече — у него, на спине — у нее. Вскочив на ноги, оба увидели, что за то время, пока они думали, что находятся в одиночестве, грандидьериты нашли путь к глазнице — той самой, разделенной на две части. И теперь единственное око Бога Мадигве переливается холодным светом, в котором всполохи темно-фиолетового сменяются светло-голубым.