Разрывая стены

Может все-таки остаться сидеть на скамье подсудимых, задыхаясь от чувства вины и унизительной радости, пока эту черноволосую и голубоглазую девочку потащат на плаху? Только этим дело не закончится. Шахрейн заставит Ану присутствовать во время казни под осуждающим взором толпы. Как бы жители Закатной ние относились к Избраннице, ее малодушие они не примут. Наследнику будет лучше публично отказаться от нее после этого.

Ох, Ана, Ана… тяжелая у тебя от дум голова…

И будет подушкой пропахший сотнями смертей пень. И острый топор палача закроет небо. Не умереть бы от страха, пока дождешься конца… Хорошо было бы, если это получилось.

Зубастые акулы страха плавали в душе Аны.

Так они и сидели до самого вечера, гадая, кому из них двоих уготовлен кровавый постамент — наставница и ее подопечная.

— Не будет этого, — к ночи Ана перебралась на кровать к Кимико и прижала девочку к себе. — Я не ясновидящая, но ясно вижу, что ни тебе, ни мне голову не отрубят. Нас не сожгут и не закидают камнями. Все будет хорошо.

А потом стала рассказывать истории из детской книжки, что читала в селении контрабандистов. В том числе, про самонадеянную Пипу, которую проглотил аист.

…* * *

Первой во дворец вернулась Магда, всего за пару часов до заседания.

Появилась в комнате с решетками.

— Король — это плохо управляемое стихийное бедствие, стоит мне оставить его одного, — проговорила она. — Ничего, девочки. Мы еще поборемся за ваши головы.

Походила из угла в угол, ничего не спрашивая, только кидала в стороны заключенных полные вопросов взгляды. Застыла на пороге и произнесла, протыкая Ану металлом в голосе:

— А если ничего не получится… Жди моего сигнала. Сама завела себя и нас в эту безобразную ситуацию, тебе и отвечать за свои ошибки. Нужно еще решить, что короне выгоднее — оскверненная невеста, которую уже не отмоешь от слухов, или благородная мученица и Кайра вместо нее в Избранницах.

Проговорила вслух то, что Ана уже успела себе надумать себе сама, и вышла, громко хлопнув дверью.

— О чем она? — забеспокоилась ясновидящая. — Королева будет решать, кому из нас идти на казнь?

— Не будет казни, — рассердилась Ана.

Сердилась и сердилась еще целый час до начала заседания, а теперь сидела вместе с Кимико на балконе подозреваемых, и слушания уже начались.

Ларс вернулся как раз к тому моменту, когда Шахрейн зачитывал документ о попечительстве. Наследник побелел под цвет своих волос, застыв на мгновение, забывая, куда направлялся, и пошел к скамье, на которой сидела Королева и несколько приближенных короля.

А взгляд Аны тянулся к балкону напротив. Минут пятнадцать назад на нем появились три человека, скрытые плащами. Ана не могла объяснить, что чувствовала — какую-то потребность поворачиваться в их сторону и смотреть. Медом, что ли, там было намазано… Карским.

Как только Наследник занял свое место, один из троих на балконе сбросил капюшон, и все увидели наследную принцессу Рассветного королевства. Кайра, как всегда, была утренне-прекрасна: золотая диадема поддерживала волны пшеничных волос, открывая высокий лоб, умелый макияж подчеркивал красивый рот и делал более выразительными глаза. Принцесса казалась еще более женственной, еще более привлекательной. Еще бы! У Кайры теперь есть фаворит, с которым она не разлучается ни днем, ни ночью, вспомнила пока еще Избранница. Наверное, тот самый, что застыл справа от принцессы. С другой стороны от Рассветной стоял Мирн, и Ана расцвела счастливой, совершенно неуместной для подсудимой улыбкой. Но как же здорово было видеть друга! Он выглядел серьезным, сердитым, хмурым — это ему совершенно не шло!

Рассветная наклонила голову в сторону своего спутника. Он был широкоплечим и на пол головы выше Мирна. Это из-за него Ану тянуло смотреть на балкон. С каждым мгновением все сильнее.

Почему-то беспокойно стало сердцу. Совсем не от того, что говорил Шахрейн, Ана почти не слышала его слов. Вернее, слышала, но не понимала их смысла.

Нет. Жарко или холодно, — даже и не различишь, какой была волна, окатившая ее с ног до головы, — стало от стоявшего рядом с Кайрой мужчины. От того, как струилась с его плеч тяжелая ткань плаща. От того, как он наклонился к принцессе.

Едва заметно кивнул. Потянулся рукой к капюшону. А Аны задрожали от волнения руки. И трудно было дышать. И время замедлилось — стало вязким, как холодный мед. Каждое мгновение — вечность. Каждое движение руки мужчины — удар сердца.

Удар. Еще один.

Долгая, долгая пауза.

Зал суда расплылся перед глазами, и четким в нем остался только один образ.

Рядом с Кайрой стоял Бэй.

* * *

Раздражение, злость, ненависть — что крутило его на вертеле и жарило, пока Бэй пытался понять происходящее в зале суда, а по его вискам и между лопаток тек пот?

Тванский плащ и тяжелый капюшон на голове, в них же можно свариться заживо! Запахло олеандром. О чем говорит обвинитель?

Ко всем глазастым Теням!