Раубриттер

Брунхильда еще раз поглядела на кавалера и лишь после этого

взяла брошь.

— Благодарю вас, граф, — сказала она и низко присела перед графом.

— Никто и никогда не дарил мне таких хороших вещиц.

Старый граф сиял, как золотой:

— Госпожа моя, сделайте милость, наденьте.

Красавица ловко прицепила украшение прямо на грудь. Так ловко

она это сделал, словно всю жизнь носила подобные

драгоценности.

— Лучше места для этой броши не найти и на всем белом свете, -

умилился фон Мален, глядя на грудь Брунхильды.

— Давайте обедать, граф, а то мы заждались вас, — сказал Волков, приглашая графа к столу.

— Конечно-конечно, — с радостью согласился старик.

Он был счастлив, когда Брунхильда села рядом с ним, хотя за

столом они были втроем, и места вокруг было предостаточно.

Обед шел хорошо, даже настроение у красавицы стало лучше, видно, Брунхильде понравилась брошь стоимостью в пятьсот

коров.

И все было хорошо.

Во время обеда их побеспокоил Карл Брюнхвальд, извиняясь и

кланяясь, он приблизился к столу.

— Карл, что вы там, идите к нам. — Милостиво говорил кавалер. — Я

познакомлю вас с графом. Это он дозволил вашей жене ставить

сырную лавку у ворот города.

— То для меня огромная честь, — сказал Брюнхвальд и поклонился

графу два раза. — Госпожа, — он поклонился и Брунхильде.

— Садитесь, Карл. — Предложил ему Волков.

— К сожалению, не располагаю временем, кавалер, — отказался

Брюнхвальд и заговорил совсем тихо. — Я пришел просить у вас

дозволения.

— О чем вы, ротмистр?

— Дозволите ли вы взять мне лодки, что мы отобрали у

браконьеров?

— Ну, берите, да к чему они вам?

— Повезу сыры на ярмарку. Говорят, в Милликоне началась

ярмарка, там, говорят, купцы с севера скупают сыр в любых

количествах, сколько не привези. И дают хорошую цену. А у меня

сыра того уже двести шестьдесят голов, я их в лавке у ворот не

распродам и до рождества.

— Ну, берите, конечно, лодки, раз надо, смотрите, не продешевите

там.

— Уж постараюсь, — сказал Брюнхвальд и откланялся.

А Волков, Брунхильда и граф остались обедать, и обед вовсе не был

тяжел из-за нрава Брунхильды, как поначалу думал Волков, так как, получив брошь и выпив вина, красавица заметно повеселела, сидела и время от времени поглаживала драгоценность, участвовала в разговоре и даже улыбалась. И только поглядывала

на кавалера зло, да и то мельком.

Глава 17

Даже и думать он о таком не смел, но как отъехал граф после

обеда, так Брунхильда сама позвала его в шатер, сама стала

раздеваться. Лицо у нее было при том такое заносчивое и

высокомерное, что он удивлялся. Казалось, и не нужны ей ласки

его, а делает это она для какого-то дела. Но Волков не отказался от

прекрасной женщины, плевать, что нее на уме и какое там и нее

лицо. Солдат в боевой молодости своей брал женщин и не с

такими лицами. Хоть она и делала вид, что все это ее не касается, он наслаждался красавицей по полной, пока силы были.

А на следующий день дом был готов. Архитектор поделил его на

три части, кухню и обеденный стол он отделил от спальни, а еще, настелив на стропила доски, под потолком у камина сделал

комнату, прорубив в крыше и застеклив большое окно. Получилось

очень уютно.

— Тут я буду жить, пока замуж не выйду, — едко сказала Брунхильда.

— Велите мне сюда кровать купить.

— Денег нет у меня на кровати, — буркнул Волков. — Архитектор и так

из меня все серебро вытряс.

— Ой, не врите мне, — сказал красавица с раздражением. — Серебра у

вас мешки, а в сундуке еще и золото имеется.

Ничего ей не сказав, он пошел торговаться с молодым

архитектором, хотел договориться с ним по поводу большого

амбара и пристани на реке, что течет по востоку его владений.

Да не успел он с ним поговорить, вдруг во двор в распахнутые

ворота въехала карета графа. Волков даже расстроиться успел, думая, что опять придется слушать сопливые вздохи влюбленного

старика, но, слава Богу, то был не он. А был это нотариус, тот самый

нотариус, что во время обсуждения его женитьбы на Элеоноре

Августе сидел рядом с молодым графом. С ним был еще один

ученый человек, только моложе.

— Рад привставать вас, кавалер, — кланялись приехавшие господа, выбравшись из кареты, — мое имя Меделус, я нотариус гильдии

нотариусов и адвокатов графства Мален. Это мой помощник, Финкель.

— Я вас помню. Чем же обязан, господа? — Без излишней любезности

спросил Волков.

— Мы здесь по поручительству его сиятельства Конрада Густава

Малена, Восьмого графа фон Мален, с предложением для кавалера

Фолькофа относительно его сестры, девицы Брунхильды Фолькоф.

Граф готов сделать вам предложение.

— Уже? — Удивился Волков. — Быстро вы.

— Граф в этом деле проявляет удивительную поспешность и

настойчивость, — улыбнулся нотариус.

— Ну, что ж, проходите в дом, господа.

Прежде, чем войти в дом, кавалер крикнул Сычу, что сидел у

забора на бревнах и грелся на солнце:

— Сыч, быстро найди мне брата Семиона.

— Сейчас, экселенц.

Он провел юристов в дом и усадил за стол, но предлагать им

ничего не стал.

— Слушаю вас, господа.

— Господин Конрад Густав, Восьмой граф фон Мален, проявляет

большое уважение к вам, господин кавалер, и почтение к

прекраснейшей вашей сестре, предлагает ей во Вдовий ценз