Рассказы затонувших кораблей

Стоял солнечный летний день, дул слабый бриз, едва наполнявший паруса. Эскадры, выстроившись в линию баталии, начали медленно сближаться. К четырем часам вечера дистанция сократилась до расстояния пушечного выстрела. Тихий летний вечер взорвался грохотом почти трех тысяч орудий.

Фредрик Ерта Ларссон, унтер-офицер со шведского линейного корабля «Хедвиг Элисабет Шарлотта», участвовавший в том сражении, оставил его описание:

«Глаза ничего не различали. Пушки ужасающе грохотали, раненые кричали, летящие ядра, в зависимости от своей величины, издавали разнообразные шипящие звуки. Это был такой концерт, что даже самые мужественные могли прийти в отчаяние. Особенно страшно становилось в те моменты, когда одновременно несколько человек падали замертво, пораженные одним ядром. Мозги из разбитых голов разбрызгивались по сторонам, попадая вместе с кровью под ноги живых, а осколки черепов разлетались с такой силой, что врезались во внутреннюю обшивку и застревали там. Руки и ноги в мгновение ока отрывались от тел, убитых складывали в кучи или попросту выбрасывали за борт. Подобные сцены обычны для морского сражения и могут быть еще ужаснее, если корабль загорается, взлетает на воздух или тонет».

Лишь ветер, окончательно стихший к вечеру, прервал бойню. Противники пытались сдвинуть свои корабли с места, взяв их на буксир шлюпками, но и это не помогло. На воды Финского залива опустилась ночь, в слабом свете которой искалеченные корабли выглядели не столь страшно. Оставшиеся в живых смогли наконец подсчитать потери и трофеи. Корабль шведского авангарда «Принц Густав», на котором был сосредоточен главный удар русской эскадры, спустил флаг и сдался. Из 559 офицеров и матросов его экипажа 150 были убиты. Все боеприпасы закончились, мачты «Принца Густава» едва держались, в бортах зияло более тридцати пробоин.

Шведам достался семидесятичетырехпушечный «Владислав», также напоминавший корабль-призрак. На воде плавали тела убитых, многие корабли горели, в ночи разносились страшные крики раненых и умирающих. 1200 шведов были убиты, ранены или взяты в плен в этом сражении, потери русских составили 1800 человек.

В последующие дни сражение не возобновлялось. Корабли противников лежали в дрейфе на виду друг у друга. 20 июля шведская эскадра ушла в Свеаборг и встала там на ремонт. Петербург был спасен.

Рисунок изображает верфь Карлскруны. Под краном слева стоит линейный корабль «Хедваг Элисабет Шарлотта». Кристиан Госсельман (1782).

Но самый сильный удар шведский флот получил уже после окончания сражения при Гогланде. Его нанес трофейный русский корабль «Владислав», приведенный в Карлскруну. Он привез с собой тиф. Разразившаяся на базе флота эпидемия унесла жизни около десяти тысяч человек. Ее размах был так велик, что живые не успевали делать гробы для мертвых, и по флоту был отдан приказ: «Хоронить скончавшихся в гамаках».

На следующий год были набраны новые экипажи, и шведский флот еще дважды за время войны пытался разбить русских в сражениях у Эланда и Ревеля, но сделать это так и не удалось. Война из открытого моря переместилась в шхеры у юго-восточного побережья Финляндии. На смену парусам пришли весла.

Локальные стычки в шхерах, схватки за острова и мысы, на которых можно было устанавливать батареи, сражения за фарватеры шли уже давно, но первым крупным испытанием шведского и русского гребных флотов стала битва при Роченсальме.

Первое Роченсальмское сражение

В июне 1789 года король Густав III, смирившись с мыслью о том, что скорого морского десанта в окрестностях Петербурга ждать не приходится, сделал ставку на наступление вдоль берега, по дороге Гельсингфорс — Выборг. Он лично возглавлял сражения на суше, в которых шведам удалось добиться нескольких побед. Но по-прежнему стояла русская крепость Фредриксхамн, запиравшая дорогу на Петербург. Взять этот ключевой узел русского сопротивления без помощи шхерного флота было нельзя.