Рассказы затонувших кораблей

К сдавшемуся шведскому кораблю Тромп отправил свой шлюп, чтобы забрать Угглу в почетный плен. Но тут случилось неожиданное. В густом дыму, окутавшему район сражения, к «Свэрдету» подошел пылающий голландский брандер, капитан которого, вероятно, не заметил, что сражение закончилось. Шведский корабль охватило пламя, на нем начали рваться пороховые заряды. По свидетельству очевидцев, стоявший на верхней палубе Клас Уггла обрадовался такому исходу и запретил своей команде тушить разгоравшийся пожар. В шесть часов вечера пылающий «Свэрдет» стал медленно тонуть. Уггла и несколько членов его экипажа бросились в воду и плавали, цепляясь за обломки, но подойти к ним оказалось невозможно из-за того, что умирающий корабль внезапно открыл огонь: от страшного жара начали сами собой стрелять все его 86 орудий. Казалось, «Свэрдет» не согласился с решением людей о сдаче и решил погибнуть в бою. Так, в пушечной канонаде, корабль скрылся под водой, унеся с собой более 600 человек.

Согласно легенде, адмирал Уггла, фамилия которого переводится как «Сова», вдохновленный примером своего корабля, раздумал идти в плен и потому отказался от помощи врагов. Ему кричали: «Теперь Уггле надо сдаться, иначе мы подрежем ему крылья», на что бесстрашный адмирал отвечал: «Видели ли вы когда-либо сову, пойманную среди бела дня?»

Хотя холодные глубины Балтики с низким содержанием кислорода являются прекрасной консервирующей средой, такую находку можно назвать редкостью. Сохранилась не только сама ткань, но и ее цвет. Вероятно, эта куртка принадлежала одному из офицеров «Круны». В середине XVII века единой формы на флоте и в армии еще не было и каждый носил то, что у него было. Противники, чтобы не спутать своих с чужими, прикрепляли перед боем к своей одежде различные отличительные знаки, например, привязывали к шляпам пучки соломы.

От бездарной потери уже захваченного корабля голландский адмирал пришел в ярость. Капитан брандера не только нарушил кодекс чести, пойдя в атаку на сдавшийся корабль, но и лишил победителей призовых денег. После боя Тромп приказал бросить виновника гибели «Свэрдета» в тюрьму, где тот и умер после двухдневных жестоких истязаний.

Погибла «Круна», ушел на дно «Свэрдет», но четыре шведских корабля продолжали сражаться еще около двух часов. Окруженные со всех сторон противником, «Нептунус» и «Ернвоген» в конце концов были вынуждены спустить флаги. Остальным удалось уйти от погони, присоединившись к флоту, скрывшемуся в шхерах. В разразившейся вскоре буре погибли еще два шведских корабля. «Риксэпплет» и «Грёне Ягарен», стоявшие под защитой крепости Даларё.

Катастрофа флота стала очевидной. Полдюжины шведских кораблей оказались потеряны, одни погибли в бою, другие наскочили на мели, третьи сдались.

Четыре недели спустя, 29 июня 1676 года, датские войска вторглись в южную Швецию. Началась новая жестокая война на суше, одна из самых кровопролитных в истории вооруженных конфликтов двух соседних стран. Швеции пришлось бороться уже за свое существование.

Если бы риксадмирал Лоренц Крейц не отдал рокового приказа о повороте, все могло бы быть иначе…

Судьба «Круны»

Первый шведский трехпалубный корабль, построенный по английской методике (мастера, кстати, не обвинили в том, что «Круна» получилась неустойчивой, и Шелдон, вернувшись в Швецию после гибели своего детища, еще несколько лет работал на здешних верфях), не был забыт по примеру другого знаменитого неудачника — «Вазы».

«Круна» затонула в шести километрах от восточного побережья Эланда в открытом море, на глубине около 30 метров. Уже в 1682 году водолазы, нанятые шведским флотом, принялись с помощью водолазного колокола доставать с «Круны» пушки. Корабль ушел на дно боком, и его левый борт оказался погруженным в песок. Но пушки правого борта, находившегося на глубине 15–20 метров, были относительно доступны, их-то водолазы и подняли за четыре года работы. Это была половина артиллерийского вооружения корабля. На «Круну» погружались те же специалисты, что поднимали пушки «Вазы», и новый проект был для них даже легче предыдущего из-за меньшей глубины и превосходной, до 20 метров, видимости на дне в районе катастрофы. Лишь налетавшие один за другим шторма, как свидетельствуют архивы, сильно затягивали работу.