Рассказы затонувших кораблей

Шелдон вновь отправился в путь — искать свой корабль в лесах на западном побережье, еще недавно принадлежавших датчанам. Составные части корпуса в прямом смысле этого слова росли на деревьях. Для изготовления шпангоутов и прочих изогнутых деталей требовался гнутый лесоматериал. Английский мастер, в тишине бродя по лесу, изучал мощные стволы с причудливо искривленными ветвями, мысленно выпиливая из них детали конструкции. Иногда компанию ему составлял один из адмиралов, вместе на конях они преодолевали десятки километров по территории этих грандиозных природных корабельных складов.

Искривленные деревья росли преимущественно на открытых пространствах, огромные дубы с прямыми стволами, которые были необходимы прежде всего для изготовления киля, встречались в густых лесах. Размеры больших кораблей XVII века обычно определялись величиной имевшихся в распоряжении мастера деревьев.

Швеции в этом отношении повезло: на отвоеванных у Дании территориях на юге росли дубы невиданных размеров, каких уже нет в наше время. Будущий шведский флот стоял на корню и, дремотно мечтая о будущих морских сражениях, вместо раскаленных ядер мирно ронял желуди.

В Стокгольм с западного побережья, огибая Скандинавский полуостров, поплыли корабли с отобранной Шелдоном древесиной для «Круны» и других будущих кораблей. Вслед за строительными материалами прибыл и сам мастер. По-прежнему не хватало всего, Адмиралтейство пыталось экономить даже на мелочах: лейтенанту, просившему выдать новую одежду взамен изорвавшейся на строительстве «Круны», было в его просьбе отказано — но трехпалубный гигант рос на стапеле в центре Стокгольма.

31 июля 1668 года в присутствии тринадцатилетнего короля, окруженного свитой и дипломатами, «Круну» спустили на воду. Мы не знаем, был ли этот корабль так же богато декорирован, как «Ваза», — известно, что среди членов Адмиралтейств-коллегии появились критики традиционного богатого корабельного декора, который мог ухудшить стабильность и ходовые качества, — но артиллерийское вооружение нового флагмана флота не имело равных в Европе. Оно лучше всяких украшений говорило о величии Швеции. На его борту — если верить сохранившимся планам — установили 126 пушек, большинство из которых было захвачено во время шведских побед в Европе в ходе 30-летней войны. Самое тяжелое орудие весило почти четыре тонны. Корабль с таким вооружением мог диктовать дистанцию артиллерийской дуэли, не рискуя подвергнуться ответному разрушительному огню противника.

Это тактическое преимущество оправдывало высокую стоимость плавучей крепости.

Несколько лет спустя после спуска «Круны» на воду, её у Шепсхольмена в Стокгольме видел итальянский дипломат Лоренцо Магалотти, оставивший восторженное описание этой гордости шведского флота: «Самый крупный корабль, который у них есть, называется „Шведская Корона“, он так велик, что подобных ему я не видел ни в Голландии, ни в Англии. Он вооружен 120 пушками и обладает превосходными пропорциями. Говорят, что в нем соединились лучшие достижения голландского и английского искусства кораблестроения. Правда также, что все нации высоко оценивают этот корабль. Мастером был англичанин, уехавший отсюда в припадке гнева. Это типично английская черта, хотя и не достойная великого человека».

Адмиралтейств-коллегия не напрасно подгоняла Шелдона со строительством. Вскоре Швеция оказалась втянутой в войну, причем ее противниками стали две сильные морские державы сразу — Дания и Нидерланды.

К такому финалу, которого правительство всячески старалось избежать, осознавая экономическую слабость Швеции, привела чуть ли не единственная выгодная для страны финансовая операция канцлера Магнуса Делагарди.

В 1672 году канцлер, слывший известным франкофилом, подписал соглашение с Францией, по которому Швеция получала в качестве субсидий 400 000 экю в год в мирное время, и 600 000 — во время войны. За это Швеция обязалась отправить 16-тысячную армию в Германию, в случае, если кто-либо из немецких князей нападет на Францию. Вероятность того, что найдется смельчак, решившийся бросить вызов самой сильной военной державе на континенте, казалась искушенному в европейской политике канцлеру ничтожной, а вот банкротство короны было угрозой вполне реальной. Но невероятное случилось, и Швеция была вынуждена выполнять свои союзнические обязательства. В Померанию отправился тринадцатитысячный экспедиционный корпус во главе со старым и больным маршалом Карлом Густавом Врангелем. Правительство снабдило его одной из самых своеобразных в шведской военной истории инструкций, требовавшей избегать сражений. Увы, воевать, не ведя боевых действий, Врангелю довелось недолго. Подгоняемая голодом армия вторглась на территорию Бранденбурга и была разбита в первом же сражении. Убедившись, что Швеция уже не та, что прежде, Дания и Нидерланды объявили ей войну.