Рассказы затонувших кораблей

Риксадмирал писал, что пенька, дерево для корпусов и мачты раньше предоставлялись Адмиралтейству бесплатно, поскольку шли в качестве налогового поступления. Теперь же эти необходимые для строительства флота материалы приходилось втридорога покупать у дворян, которым были отданы прежние владения короны. Но даже обещанные финансы не поступают, жалованье офицерам не выплачивается, «служащие Адмиралтейства должны продавать свои усадьбы, чтобы выжить, офицеры увязли в долгах, а унтер-офицеры теперь вынуждены работать только за еду, что прежде было немыслимо».

Свое послание риксадмирал завершал предупреждением, что «строительство кораблей поэтому не может протекать с тем успехом и скоростью, на которые мы рассчитывали… Хорошая репутация и статус Короны исчезают».

При всей ценности английских мастеров для Швеции, они, как и все государственные служащие, оказались жертвами общего финансового кризиса. Вместо обещанной платы серебряными риксдалерами, им большей частью давали ненавидимые всей Швецией медные пластины, введенные в обращение наравне с серебром. Кроме того, что при обмене медных денег на серебряные их обладатель существенно проигрывал, они были невероятно тяжелы. Однажды Дэю, после многочисленных жалоб и обращений в Адмиралтейство, все же выплатили долг за три года — он составил около 600 килограммов меди! Уже через несколько лет работы на корону у обоих мастеров образовались настоящие медные склады, с которыми они не знали, что делать. Менять медь на серебро в Швеции — значило лишиться части капитала, а для вывоза этой весомой зарплаты за границу, где медные деньги можно было выгодно продать как сырье, надо было уплатить пошлину. Переписка Дэя с Адмиралтейством показывает, что он мог бы вернуться на родину куда раньше, если бы его не держали в Швеции эти «медные якоря».

Медь была основой финансов Швеции, используясь, среди прочего, в качестве платы английским корабелам. Для того, чтобы вывезти за границу годовое жалование, иностранец должен был нанять целый корабль. Например, десять далеров 1644 года весили почти 20 кг, являясь самой большой и тяжелой монетой в мире.

В 1669 году, старый и больной, Томас Дэй все же покинул Швецию, закупив на всю свою медь целый корабль сосны. Корона так и не заплатила ему 997 далеров — почти годовую зарплату. Шелдон задержался в Швеции дольше, компенсируя долги Адмиралтейства выгодным экспортом мачт в Англию, — пока ему не запретили вывозить за границу этот стратегический материал. Остроумное предложение предприимчивого мастера по возвращению ему долга кораблем — восьмипушечным галионом «Постхорнет» — Адмиралтейство также отвергло.

Возможно, сильнее стремления вернуть долги Шелдона держал в чужой стране интерес творца. Ему разрешили построить трехпалубный корабль, что являлось вершиной тогдашнего кораблестроительного искусства.

При всем своем опыте, этот мастер еще никогда самостоятельно не воплощал такой величественный проект в жизнь.

«Круна»

«Принс Ройал» — один из первых трехпалубников в мире — построил в 1610 году учитель Шелдона, знаменитый мастер Пинеас Петт.

И вот ученик Петта решил доказать, что он строит не хуже, а может быть, даже и лучше этого патриарха кораблестроения. Шелдону исполнилось пятьдесят лет, приближалась старость, и нетрудно предположить, что его преследовала мысль: «Сейчас, или никогда».

Новому кораблю, названному «Круна», — в честь одной из королевских регалий — предстояло превзойти в размерах все прежде построенные в Швеции корабли.

Местом строительства был выбран Стокгольм, чтобы адмиралам было легче контролировать осуществление грандиозного проекта.

Однако без голландского вмешательства не обошлось. Шелдон, получив вожделенный заказ, успокоился и не торопился приезжать в столицу. Мастер задерживался в Гётеборге, ссылаясь на то, что ему необходимо прежде спустить на воду турецкую галеру. На самом деле держала коммерция. Из Адмиралтейства сыпались письма с угрозами и просьбами скорейшего приезда — Шелдон упрямился.

В результате киль «Круны» заложил голландский мастер Петер Крон, англичанин принял у него эстафету лишь в 1666 году. Но, как выяснилось, спешить с переездом и не следовало. Работа остановилась, едва начавшись. У Адмиралтейства не было денег на выплату жалованья рабочим и на закупку материалов. Набрать достаточно плотников не удалось. Запасов древесины хватило лишь на киль.