Рассказы из Диких Полей

- Жан, далеко еще до Тыкоцина?

- Еще три мили⁶⁸, ваше величество. До заката не успеем.

- Не успеем – трудно было сказать наверняка: то ли этот факт опечалил, то ли обрадовал старика. На его усталом, перепаханном морщинами лице расцвела странная гримаса. Он поглубже втиснулся в атласные подушки трясущейся кареты, заложил руки за шею, откинул голову на них. Да, он устал… Глаза набежали кровью, тело сгорбилось, словно бы под бременем, слишком тяжелым для его плеч. Осторожно коснулся он ладонью инкрустированного золотом сундучка, что стоял сбоку. Ладонь прижал так, словно бы в сундуке находились сокровища всей его жизни, сокровища старого, потерявшего силы человека с прядками седых волос, вылезающими из-под парика. Еще раз пощупал он ладонью ящик, удостоверяясь, все ли все ли в порядке.

Карета снизила скорость и остановилась. Дверцы открылись, два форейтора разложили ступеньки. В средину вновь заглянул Жан.

- Что случилось?

- Мы должны остановиться здесь, мой господин. Ночью теперь страшно ехать. По дорогам полно московской черни. Ограбить могут.

- Я плохо себя чувствую, - пробормотал Станислав. – Что-то душит меня. Воздуха! Воздуха, Жан!

Камердинер тут же заскочил в карету. Вместе с двумя слугами они вынесли старика наружу, посадили на заранее приготовленном стуле. А на дворе собиралось на грозу. Парило и было жарко. Драгуны эскорта спрыгивали с лошадей. Слуги быстро подняли стул и понесли Станислава прямо на крыльцо постоялого двора. Там уже ожидал согнувшийся в поклоне корчмарь.

- Все готово? – спросил Ясек⁶⁹.

- Полностью, милостивый господин… просим, просим в дом. А сейчас и ужин будет.

Старика осторожно внесли в главное помещение. Оно было большим и темным. Комнату освещали только свечи в железном подсвечнике и горящий в очаге огонь. На дворе сверкнула молния. Зеленоватый отсвет засиял грязных, матовых стеклах окон. Только через какое-то время все услышали удар грома.

Станислав отослал слуг жестом руки. Остался один с Яськом. Слуга огляделся по сторонам. Всех углов просторного помещения он не видел. Желтые огни свечей освещали лишь мрачное лицо пожилого мужчины и столешницу.

- То есть мы находимся… В Литве… - с придыханием произнес тот, - уже тут… Так скоро. Жан! – бросил он придворному, который уже хотел направиться к двери. – Останься. Не хочется мне быть одному. Не сегодня… А то вновь у тебя хлопоты будут… Вечно тебя тянет к девкам и картам…

Придворный поклонился, пряча искривленные губы. – И вечно этот старый пень, - так он называл хозяина только про себя, хотя остальные слуги не опасалась говорить этого Станиславу прямо в глаза, - должен вспоминать о его слабостях…

- Сейчас принесут ужин, милостивый господин.

Снова блеснуло. Отсвет на мгновение прогнал мрак в углах помещения. Ясек вздрогнул, положа ладонь на рукояти шпаги, потому что вдруг в одном из них что-то пошевелилось. Из полумрака появилась высокая фигура и приблизилась, стуча металлическими набойками на каблуках высоких сапог. Ясек уже собрался протереть глаза от удивления, поскольку незнакомец одевался настолько старомодно, настолько не модно, что молодой человек на какой-то миг подумал, что он просто не может быть родом из нынешней эпохи. Но потом впечатление прошло. Это был самый обычный, хотя и старомодный шляхтич. На вид ему должно было быть, как минимум, лет пятьдесят, хотя широкие плечи говорили об огромной, никак не подорванной возрастом силе. На незнакомце был польский костюм – скромный серый жупан, на который был накинут кунтуш, перевязанный слуцким поясом⁷⁰.

- Вечер добрый, мил'с'дари, - сказа он и поклонился, сняв с головы шапку, украшенную пером цапли.

- А что мил'с'дарь здесь делает?

- Да так, заночевать здесь пришлось, - просто ответил тот. Ясек вновь пригляделся к нему, но уже внимательней. Мужчина высоко подбривал волосы, у него были длинные, обильные усы, спускающиеся даже ниже подбородка. Выглядел он нормально… А впечатление, будто бы в его фигуре было что-то не так, похоже, было всего лишь иллюзией. Обычный подляский⁷¹ голодранец, нехотя подумал Ясек; поспорить можно, что он понятия не имеет, кто перед ним…

- Мил'с'дари, думаю, не выставите меня за порог?! – спросил незнакомец тихо и, вроде как, жалостливо. – Сам же я – Миколай Боруцкий, герба Новина.

Ясек оглянулся на Станислава. Старик был бледен, что молодой человек приписал царящей в помещении духоте. Вообще-то он мог бы подать хозяину какие-нибудь отрезвляющие соли или масла, но те остались в карете, а на дождь Винницкому выходить не хотелось. В конце концов, хозяин был должен ему зарплату за целый год. И к тому же не делал ничего, чтобы как-то успокоить его кредиторов, как обещал ранее. Винницкий знал, что старику скоро конец. Пальцы руки, которую тот протягивал перед собой, чтоб указать на стул, дрожали. Но, с другой стороны, у него еще имелись силы, чтобы пытаться сражаться… Сражаться даже в подобной ситуации, в которой сейчас находилась Речь Посполитая…

- Садись, мил'с'дарь, - тихим голосом произнес Станислав.

Только Боруцкий его не послушался. Он вглядывался в лицо старца.