Рассказы

Иван сменил ведущего, идти стало сразу втрое сложнее: проминать целину, следить за подозрительными кочками, грозящими сломать носы лыж, намечать дальнейший маршрут... Черт его знает, может немцы у опушки мин понапихали? Снег глубокий, но... Зато скрип лыж перестал оглушать, да и мыслишки, что рота прямиком идет на фрицевский пулемет, поугасли — некогда отвлекаться. Зато пыхтение бойцов за спиной Иван слышал много отчетливее. Оглядываться некогда, да и неразумно — Лисенки остались далеко за спиной, но пламя пожаров в деревне все равно слепит...

Вторая рота двумя колоннами тянулась к лесу. От засевших в Торобеево немцев прикрывала плоская возвышенность. Есть ли в овражке за холмом ручей, красноармеец Иван Левичев не знал, хотя начерченный от руки план местности запомнил намертво. Но карандашный план — это не полукилометровка, многое на нем теряется. С другой стороны, лес на месте и, надо думать, выведет куда нужно. Если, конечно, немцы в нем посты охранения не выставили. Но это вряд ли — фашист леса опасается, а нынешнего зимнего, так и вовсе жутко боится.

Который час, и начался ли новый, одиннадцатый день января 1942 года, Иван не знал. Наручные часы имелись, но останавливаться, возиться с рукавицами опять же смысла не было. Дыхание уже сбилось, с затылка под шапкой и подшлемником за ворот тек пот, лицо зверски стыло — мороз ночами доходил до минус двадцати пяти.

122-й отдельный лыжный батальон пребывал в боях с третьего января. Калужское, с переходом на Юхновское направление, воевали южнее Варшавского шоссе... Потрепанная 133-я стрелковая дивизия, которой в усиление были приданы свежие лыжники, в упорных боях гнала врага на запад. Ну, гнала — это некоторое преувеличение. И гитлеровцы были упорны, и изрядная глубина снега особой скорости и маневренности наступлению не прибавляла. Но вновь и вновь атаковали наши полки, выгрызали немца, засевшего в деревнях, насквозь продрогшего и завшивевшего, но все равно упорного и умелого в обороне.

— Давай сменю, Левичев, — прохрипел сержант за спиной. — В лесу снова поведешь.

Иван молча уступил дорогу. Воспользовавшись мгновением передышки, оперся о палки и поддернул ремень винтовки. Красноармеец Левичев, сам дотошный и предпочитающий доводить любое дело до конца, уважал разумных командиров. Вообще, после первых боевых испытаний новый батальон внушал все большее уважение. Недостатки... куда без них... изживутся.

По прибытию в батальон красноармеец Левичев числился среди лыжников новичком. Только что призвали, спецподготовку не проходил, не спортсмен и даже не особо комсомолец по возрасту. И вообще москвич, человек заведомо избалованный и «себе на уме». Батальон формировался в Казани, набирали туда парней надежных, развитых физически и политически, ибо лыжников готовили для действий в ближайшем тылу врага, в отрыве от основных сил, тут нужны самые надежные и сознательные бойцы. Все это было правильно, батальон ехал на фронт, имея высокий боевой дух и полную решимостью беспощадно громить врага. Но в этом деле ведь не только спортивная подготовка нужна, но и достойное вооружение, и специалисты неярких, но необходимых военных специальностей. А вот с этим при формировании батальона как-то не сложилось. Случаются такие нехорошие ситуации. Прибывшие в 49-ю армию «соседние» лыжбаты имели и спецподразделения, и пулеметы, и минометы, а 122-му лыжному не повезло. Одеты и обуты не хуже других, а связистов и саперов почти нет, пулеметные расчеты формально назначены и даже имеют опыт учебных стрельб, вот только самих пулеметов, даже ручных, — «ноль целых, хрен десятых». Служивших «срочную» бойцов и младших командиров насчитывалось с десяток, прошедших Финскую — двое. Это на 570 человек личного состава.

Вот так красноармеец Иван Сергеевич Левичев, отслуживший полноценную срочную службу сапером еще в 30-х, оказался срочно включен в состав ударного, но не совсем боеготового лыжного батальона. В запасном полку месяц подготовки к нормальной пехоте, и нате вам... Опыт имелся, не мальчик, уж тридцать лет стукнуло, к «защищать мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни» в общем-то готов, но когда в спешке построения уже на погрузку старшина вручил новому бойцу СВТ-38 и лыжи, похожие на две наспех осмоленные доски, стало понятно, что дело плохо. Самозарядную винтовку до этого славного дня Ивану приходилось видеть только на плакатах. Но старшина и слышать ничего не желал, а взводный сказал «вы, Левичев, человек столичный, грамотный, инструмент в руках держать умеете, опытный сапер, справитесь». Интересно, какая связь между саперным делом и новейшими самозарядными винтовками?