Расколотый меч

Зелхес протянул Веславу кубок. Тот с видом «на, подавись!» кубок осушил, после чего получил разрешение занять место в той секции арены, которую уже нетерпеливо топтал своими ножищами его соперник. Место боя находилось неподалёку от нас — что должно было бы радовать, но не радовало совершенно. Алхимик шел, путаясь в полах непривычного одеяния и явственно изрыгая проклятия, и все, кто сидел с нами рядом, удивленно оглянулись, когда услышали наши облегченные вздохи.

Но неужели Зелхес правда такой идиот, что не раскусил его уровня? Или же Веслав сказал нам о тех, кто придерживается Кодекса святую правду, и они не обладают вовсе никаким воображением?

Шум на трибунах начал постепенно смолкать. Все противники заняли свои места — восемнадцать пар — и обнажили мечи, посылая друг другу взгляды, которые так и дышали любезностью.

Веслав при этом оказался почти перед нами, но на нас не взглянул. Он заботливо освобождал свою талию от ремня, который ее стягивал, освобождая при этом «доспехи» целиком. Одежда тут же зашумела и наполнилась воздухом. С минуту казалось, что Веслав сейчас вспорхнет — и Эдмусу придется отлавливать его в небе.

На главной трибуне воздвиглось тем временем что-то вроде помоста. На него, не спеша, взошел домин и сколько-то минут махал руками, требуя тишины. Когда же она наступила, хоть и не полностью — Олл прокашлялся, завел глаза в небо и скрипучим, монотонным голосом начал:

— В этот день мы собрались здесь… — и по трибунам прокатились конвульсии омерзения.

С непередаваемым отвращением к этому миру домин поведал сначала, как важно устраивать такие турниры для проверки смелости и силы, потом перешел к тому, сколько благородных бойцов взращено конкретно в этом королевстве — об этом он сообщал таким голосом, словно желал всем без исключения бойцам не вернуться с этой арены живыми. После чего, все с теми же интонациями, начал описывать недавние достижения: победу над каким-то соседним княжеством, которое не превышало по размеру одной деревни; ругательное письмо, отправленное к вампирам с почтовым гусем и прочая, и прочая.

Отчеты. Ненавижу отчеты. Это почти как розовое масло, только для ушей. И звучит почти в современной традиции: мол, а еще мы снизили количество поломанных лошадиных ног в этом году на два с половиной процента! Мы достигли этого инновационным методом повешения хромого кузнеца из кузни при дороге…

Я поняла, что не выдержу долго. Эдмус рядом со мной уже сидел с отчаянным видом и повторял:

— Что же делать?! О, что же делать?! — лицо Даллары на трибуне стало еще более бледным и печальным, чем обычно, а некоторые бойцы на арене начали неловко переминаться с ноги на ногу, показывая, что Зелхес переборщил с количеством своих нейтрализаторов допинга.

Словом, все были в растерянности, но тут прозвучал глас народа. Он материализовался неожиданно, в здоровенной гнилой брюкве, прилетевшей с одной из трибун — и поразил цель с необыкновенной точностью. Под громкий фальшивый хор сочувствующих придворных и вздохи блаженства с трибун домин свалился с помоста и его принялись приводить в чувство, стражники отправились на трибуны искать виноватого, а турнир под шумок как-то начался сам собой.

— Хо! — рявкнул Кэшш-Арр, без труда перекрывая басищем пока еще осторожный лязг клинков на соседних площадках. — Чего ты сюда приперся? Ты похож на девочку в этом платье!

Лучше бы он не пытался довести Веслава словами. Веслав сам специализировался на подобном.

— Глянь на себя, на помесь бегемота и яка! Причем, перемены одежды этого не исправят.

По зрелом размышлении Кэшш решил, что это было оскорбление, и разговор на этом закончился. Боец пошел в атаку с яростным ревом подбитого ТУ-22, целеустремленностью тарана, а его скорость представляла собой смесь первого и второго. Выпад мечом, который он сделал, мог пробить бетонную стену и не достал до алхимика совсем чуть-чуть — но все же не достал. За выпадом последовал боковой рубящий, потом обманный маневр — и опять колющий, и все с такими же результатами. Веслав просто уклонялся и не пытался хотя бы отражать удары. Один раз он стукнул своим мечом о меч противника, но это было скорее случайное попадание.

Противнику такая тактика совсем не понравилась.

— Ты сюда зачем приперся? — повторил он. — Ты драться будешь?

— Нет, — ответил Веслав с тем особенно непроницаемым выражением лица, которое характеризовало его алхимическое «я». — Я лучше потанцую.

Из его уст это звучало настолько безумно, что мы выкрикнули вместе с Кэшш-Арром:

— Что?!

— Ну, раз одежда на мне соответствующая, я лучше повальсирую. И попрошу на ноги в процессе не наступать!

И Веслав метнулся в сторону, уходя от очередного выпада. Мечи встретились, звякнув друг о друга.

А секунду спустя эти двое закружились по своей арене так, будто и правда собирались репетировать танец для бала.