Радость

Что касается меня, то я рассматриваю любовь с иной точки зрения. Я вижу ее как открытые и здоровые отношения, когда ты счастлив, что у другого человека есть свой потаенный сад, когда он может свободно перемещаться, иметь друзей, поддерживать такие отношения, какие ему нравятся, но при этом никто из нас не должен жить в состоянии постоянной небезопасности. Я вижу любовь как умонастроение, когда нас радует то, что радует нашего спутника. Когда мы с радостью принимаем его, а затем отпускаем. И это главное в любых любовных отношениях.

«Ваши дети – это не ваши дети.

Они сыновья и дочери Жизни, заботящейся о самой себе»,[37] – напоминает нам Джебран.

Эта концепция предполагает определенную практику обособления: я люблю другого человека, но я отказываюсь быть к нему привязанным или опутывать его связями, которые исказили бы наши отношения. Очень часто обособление путают с равнодушием. Философ Никола Го совершенно прав, когда пишет: «В то время как равнодушие есть невмешательство из-за отсутствия любви, обособление – это отпускание благодаря любви, это любовь без обладания».[38] С психологической точки зрения подобная установка требует наличия внутренней безопасности. Она предполагает как убеждение в том, что нас действительно «любят», так и согласие с риском, что наш спутник может полюбить другого человека и даже расстаться с нами. Речь не идет об отсутствии веры в себя, что может породить страх, приспособление и ревность. Если другой человек решил расстаться с нами, то вовсе не потому, что им завладело третье лицо. Просто, возможно, он стал несчастен, живя с нами. Удушая его, мы лишили его радости. Вместо того чтобы позволить ему расти над собой, мы установили с ним невротические связи, которые тормозили или замедляли процесс становления его личности.

Когда мы не испытываем или более не испытываем радости в отношениях, мы должны спросить себя, хороши ли для нас эти отношения. Если нами периодически овладевает печаль, мы должны задать себе тот же самый вопрос. Это чувство часто появляется из-за того, что мы перестали быть самими собой. Оценка отношений требует работы по распознаванию. Отравляет ли другой человек нашу жизнь? В таком случае мы должны начать процесс по рассоединению и воссоединению с ним или же – если это невозможно, если наш спутник не хочет этого – с другим человеком, который поможет нам по-настоящему расцвести в соответствии с нашей собственной природой. Мы, как и цветы, увядаем, попав в ту или иную нездоровую для нас почву. Но существует почва, которая помогает нам расцветать: это справедливые отношения, те самые, которые поддерживают огонь радости.

Радость дарения

Существует еще один тип любовных отношений, отличный от любовной страсти и дружеской любви, которые, как мы видели, основываются на обоюдном выборе и взаимности. Этот тип я назвал бы любовь-дар. Мы любим, ничего не ожидая взамен. Это безусловная любовь, которую питают родители к своему ребенку. Именно эта любовь живет в нас, когда мы совершенно бескорыстно помогаем кому-либо, порой незнакомому человеку, когда мы позволяем ему выпрямиться, встать, ходить, вновь обрести вкус к жизни. Это любовь-сострадание (каруна) буддизма Большой колесницы, которая коренным образом отличается от простой благожелательности (майтри) первозданного буддизма. Для ее характеристики авторы Нового Завета придумали греческое слово: агапэ. Эта любовь-дар определяет божественную любовь и одновременно любовь, которой можно бескорыстно любить другого человека. Часто она служит источником огромной радости, несомненно, самой прекрасной и самой чистой, которую нам суждено познать. Мне в душу запали слова Иисуса: «Блаженнее давать, нежели принимать».[39] Как ни странно, эти слова не фигурируют в четырех Евангелиях, полностью посвященных жизни Иисуса Христа и его посланиям. Нам их сообщает апостол Павел в Деяниях апостолов. Насколько мне известно, это единственные слова, которые передает Павел. Если он запомнил только эти слова, значит, несомненно, он считал их наиболее важными: «Блаженнее давать, нежели принимать». Какое счастье! Не будь радости, которую вызывает дар, что стало бы с взаимопомощью и соучастием? Могло ли выжить человеческое общество, если бы мы познавали радость только тогда, когда мы принимали или когда мы получали? Мы все пережили удивительный опыт дарения. Эти несколько мгновений вручения, когда мы видим несказанное счастье в глазах человека, которому мы дарим, ничего не ожидая взамен, входят в число самых волнующих моментов нашей жизни.

Радость обладает странным свойством усиливаться, когда ее дарят. Врачеватель душ, Виктор Гюго, выразил эту истину в своем шедевре «Отверженные»: «В определенный час она прибегала в сторожку. С ее приходом здесь воцарялся рай. Жан Вальжан расцветал, чувствуя, что его счастье растет от того счастья, которое он дает Козетте. Радость, доставляемая нами другому, пленяет тем, что она не только не бледнеет, как всякий отблеск, но возвращается к нам еще более яркой».