Радость

Я предпочитаю любоваться природой, а не господствовать над ней, и это любование позволяет мне приблизиться к сакральному. Разум (noos по-гречески) создан, чтобы любоваться, как говорят нам Платон, Аристотель и Плотин. Он приходит в волнение, если что-то превосходит его, выходит за рамки его понимания, ослепляет. Это само определение мистической эмоции. А ведь само слово «мистика» буквально означает «связанный с тайной». Именно об этом мы сейчас поговорим, проанализировав то, что мудрецы и мистики всего мира называют «чистой радостью» или «совершенной радостью».

Глава 6 Совершенная радость

Мы чувствуем и внутренне осознаем, что мы вечны.[40]

Бенедикт Спиноза

В один из студеных зимних вечеров XIII века Франциск Ассизский возвращался из Перуджи в обитель Святой Марии дельи Анджели вместе с братом Львом. Франциск Ассизский был великим святым, жившим в абсолютной бедности и в интенсивной радости. Его жизнь протекала во взаимном слиянии с миром. Он разговаривал с птицами, радовался окружавшей его красоте, делился со всеми тем немногим, чем обладал: корочкой хлеба или плодом, сорванным с дерева.

По дороге Франциск Ассизский вслух размышлял о том, что такое совершенная радость. Она не в святости, не в чудесах, не в знании всех наук и даже не в знании языка ангелов.

«И вот, когда беседуя таким образом, они прошли две мили, брат Лев, весьма удивленный, спросил святого: “Отец, я молю тебя, научи меня, что есть совершенная радость”».

Конечно, брат Лев ожидал, что Франциск Ассизский процитирует слова молитвы или изречение Господа, но «святой Франциск отвечал: “Если, когда мы придем в обитель Святой Марии дельи Анджели, промокшие под дождем и трясущиеся от холода, покрытые грязью и обессилившие от голода; если, когда мы постучимся в ворота, привратник придет и спросит нас, кто мы такие; если мы скажем ему: “Мы двое братьев”, а он ответит сердито: “Вы говорите неправду. Вы просто самозванцы, пришедшие, чтобы обмануть мир и украсть милостыню у нищих. Уходите, я сказал!”; если после этого он откажется открыть нам и оставит нас снаружи, беззащитных перед снегом и дождем, страдающих от голода и холода в ночи, – тогда, если мы примем такую несправедливость, такую жестокость и такое оскорбление с терпением, без досады и ворчания, смиренно и милостиво, понимая, что привратник на самом деле знает нас и что это по воле Бога он так говорит против нас, напиши, о брат Лев, это есть совершенная радость”».[41]

Мораль этой истории такова: когда с нашим эго обращаются грубо, когда без какой-либо причины и даже несправедливо нас отталкивают, то наступает момент, когда мы должны добровольно от всего отказаться. Гнев, печаль, озлобленность больше не имеют никакого значения, поскольку я больше не идентифицирую себя с этим индивидуумом, которого зовут Франциск, который нуждается в признании, поддержке, утешении. Если я могу все это отбросить, то я познаю совершенную радость.

Интеллект и эго